Шест засмеялся:
– Нравится мне, когда баба сопротивляется, кайф ловлю. Но сейчас…
– Смотри, дело засветишь – я тебе глотку вырву, – предупредил Марк.
– А где они сейчас? – спросила по телефону Ирина.
– Да так же по реке плывут, – ответил отец. – Правда, мне ее голос не понравился, какой-то напряженный. Я спросил, что случилось, ничего, говорит, все в порядке. Когда вернется, не знает. Хотел поговорить с Иннокентием Яковлевичем, так он занят чем-то. Знаешь, Иринка, что-то не нравится мне все это. Я тебя не пугаю, но, думается мне, ты права, надо было ее сразу забрать оттуда. Голос у нее был невеселый, не такой, как раньше.
– Может, просто поссорилась с кем-нибудь?
– О таком она сразу сообщает. А может, милиция пощупала руководителя…
– Так и есть, папа. Ну конечно, из-за этого. Наверняка над ней сейчас смеются – мамина дочка.
– В чем дело? – войдя в комнату, встревоженно спросила Нина. – С Машей что-то случилось?
– Да нет. Извини, папа. Нина вошла и спросила, что происходит… Мама когда вернется?
– Обещала через пять дней. Она на день рождения какой-то старой подруги осталась. Ты-то когда приедешь?
– Вместе с Машей.
– Сашенька! – крутясь перед зеркалом, позвала миловидная женщина. – Как тебе? – посмотрела она на вошедшего Подгорных.
– Великолепно! – засмеялся тот. – Шуба сшита прямо на тебя.
– Я обожаю тебя, мой суровый служитель закона, – обняв его, прошептала женщина. – И люблю. А еще дубленку можно будет приобрести?
– Все можно. Ты у меня будешь в золоте купаться.
– Золото царапается, а купаться я хочу в шампанском.
– Не надоело лежать-то? – войдя в комнату, спросил Кок лежавшего на диване Гауптмана.
– Нет. Отдыхаю и душой, и телом. Пиво принес?