Цель – все, смерть – ничто

22
18
20
22
24
26
28
30

– Здесь мы ничего не сможем сделать, – несмело проговорил мулат.

– Ничего и не будет, – усмехнулся Джим. Остановившись, он громко крикнул: – Оавайна, вождь народа тропишиан! Я пришел с миром. – Он положил на землю автомат. Снял с себя ремень с тремя запасными рожками и кобурой, в которой был револьвер. Вытащил из ножен нож и воткнул в землю. Медленно пошел вперед. Из хижины вышел Оавайна. Саблезубый остановился и вскинул руки. – Я пришел с миром, – повторил он. – Вождь Громовое Небо просит сердце и голову полковника Вольфа. Мне нужна жизнь полковника. Он убил моего брата и родственников Громового Неба. Отдай его, Оавайна, вождь народа тропишиан. Ты получишь все, что захочешь. Помощь в войне, если твой народ что-то не поделит с другими племенами, пищу в голодное время. Отдай полковника, и разойдемся с миром. Не надо крови, вождь народа тропишиан.

– Войди в хижину, Саблезубый, – пригласил Оавайна, – и отведай мяса антилопы. Попробуй приготовленного из плодов мерулы напитка. Пусть твои люди выпьют нашего пива из бананов. И мы все решим миром.

Трое людей племени, получив по стреле в шею, уткнулись лицами в густую траву. Около хижин раздался воинственный клич племени хунада, а чуть позже клич людей Оавайны. Возле хижин началась схватка. И те и другие пользовались ножами, топорами, копьями. Загрохотали выстрелы.

– Ты! – Оавайна вскочил и выхватил нож.

Впрыгнувший в окно Бешеный Лев воткнул ему в живот длинный нож. Саблезубый ударом кулака сбил вскинувшую винтовку Айшаань и ногой ударил ее в живот. Бешеный Лев распорол живот Карлику и, сунув в рану пальцы, с громким торжествующим криком вырвал сердце. Мазанул кровавыми внутренностями по лицу убитого. И снова что-то выкрикнул. Выскочил из хижины и, вскинув руки, воскликнул:

– Хауш! – Рассмеявшись, повторил дважды: – Хауш! Хауш!

– Прекратить! – раздался крик не рискнувшего выйти из хижины Саблезубого.

Его люди перестали стрелять и в ожидании дальнейших событий, укрываясь от возможных выстрелов со стороны противника, замерли. К Отундо шел коренастый сомалиец с ручным пулеметом. Его правое плечо было перепачкано кровью.

– Я Отундо, Бешеный Лев, – громко заговорил вождь племени хунада, – кровью Оавайны омыл лицо Оавайны. По закону предков, по воле богов я верховный вождь племен хунада и тропишиан. Ты, Оинайша, теперь вождь племени тропишиан. Так хочет небо.

Коренастый подошел к нему и встал на колени. Отундо мазанул его окровавленной ладонью по лбу. Тот прикоснулся окровавленным лбом к ступне Отундо. Бешеный Лев провел окровавленными пальцами под лопаткой коренастого.

– Что это? – спросил у Саблезубого мулат с серьгой.

– Бешеный Лев теперь верховный вождь двух племен, – ответил тот. – А этот тип – вождь племени Оавайны, мертвого Оавайны, – рассмеялся он.

– И что теперь будет? – спросил блондин с М-16.

– Сутки пьянка. Затем заберем полковника и уйдем. Снимем с него скальп, отрубим руки и выколем глаза. Сколько сможет, будет жить. Когда перестанет дышать, воины Громового Неба вырежут ему сердце и отсекут голову. А знаешь, Том, – усмехнулся Саблезубый, – я не верил Отундо. Просто слишком велико было желание взять полковника. Если бы Отундо обманул меня, я бы все изложил Оавайне и в любом случае получил бы полковника. Пойдем навестим его, – подмигнул он Тому.

– Там этот Отундо. – Том кивнул в сторону ям, где находились пленные.

– Я сам разорву тебя пополам, – по-французски сказал, немигающе глядя на Бориса, Отундо.

– Подавишься! – усмехнулся тот. – Кстати, зачем же ждать? Вытаскивай меня, и давай покончим с этим.

– Тебе осталось жить два дня и две ночи. – Отундо захохотал. – Хотя нет, тебя не я буду убивать, тебя заберет Саблезубый. Помнишь такого?

– Это он меня забыть не может, – ответил Волков. – Я его брата на небеса отправил. Хотя таких там не держат и он, наверное, уже на сковородке в аду жарится. И Громовое Небо тоже здесь, – усмехнулся он. – Я слышал клич его племени. Сколько его родни я на тот свет отправил, троих или четверых? Кажется, троих, остальные убежать успели. А вот и Джим пришел, – увидел он заглянувшего в яму Саблезубого. – Живой, значит? А я думал, не встретимся.