– Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно прищурившись, спрашивает Серега.
– Неужели ты и вправду думал, что я позволю тебе опубликовать эту историю? Прости, Смышляев, но ты ошибся. Я же в прокуратуре работаю, Смышляев. Гонорар имени Пермякова ты, конечно, получишь, но авторские права на рукопись ты теряешь. Пожизненно.
– Ты знаешь, сколько она стоит?? – окрысился журналист.
– Не больше моей тринадцатой зарплаты, – вздохнул, помнится, я. – На большее мне не удастся провести жену.
Сказать, что Смышляев обиделся – это ничего не сказать. Он не разговаривает со мной уже полтора месяца. Пропивает мою премию за 2002 год, шипит и продолжает пописывать в «Зарю» свои микро-триллеры. Ничего – перебесится и простит. Не могу же я, в самом деле, позволить, чтобы все секреты этой истории стали достоянием гласности?! А повторно написать роман он уже не сможет. Во-первых, настрой будет уже не тот; во-вторых, Смышляев работал без черновиков. Ну и, наконец, в-третьих… Он же помнит, что я за такое неповиновение и упорство запросто могу ему все зубы выбить.
Я написал бы роман сам, если бы мог. Но господь лишил меня этого дара. Он и способность строчить протоколы-то выделил мне скорее из жалости, нежели от широкой души. Поэтому и пришлось так нехорошо поступить со Смышляевым. Рукопись будет лежать. Она увидит свет только тогда, когда уже не принесет Антону вреда. А то, что вы читаете эти строки, говорит о том, что такой момент наступил.
Мы часто общаемся с Антоном и каждый раз я вижу в его глазах ту безмерную усталость, которая отсутствует в глазах многих хорошо известных мне судей. Это не тягостное понимание величия работы, которая лежит на его плечах, и не физическая усталость от нечеловеческой нагрузки. Это усталость от борьбы, которую он вынужден вести постоянно, спасая свое доброе имя и честь.
ebooksa