– Какая разница?
– Огромная. Так я мог значиться только в списке пассажиров: Сарматов Е. Н.
– Но зачем ей это понадобилось? – вскричал Ринат.
– Чтобы предъявить тебе жениха. Ты, надо полагать, строгий папаша?
– Не без того.
– Фатима испугалась взбучки и задумала использовать меня в качестве громоотвода, – принялся рассуждать Скиф. – Вот почему она стала заигрывать со мной в самолете. Мне это сразу показалось странным. Какого черта молоденькая девчонка строит мне глазки? Почему дает адрес и приглашает в гости?
– И ты приперся, – взревел Ринат, возмущенный в равной мере и вероломством Скифа, и бесстыжим поведением Фатимы. – Не упустил возможности порезвиться на халяву!
– Ты ошибаешься.
– От кого я это слышу? От тридцатилетнего коня в пальто, прискакавшего к моей дочери?
– Не к дочери, – уточнил Скиф, – а к ее отцу. К сорокалетнему сивому мерину, который не хочет понимать очевидных вещей.
– К сивому мерину, значит, – повторил Ринат, проведя рукой по буйной шевелюре, в которой почти не наблюдалось седых волос. – Вот как ты заговорил. А знаешь, что я с тобой сейчас сделаю?
Погасив сигарету, Скиф предложил:
– Покажи на практике. Отчасти я виноват, а потому разрешаю врезать мне от души. Но только один раз.
– А потом?
– А потом вступит в силу один из основных физических законов.
– Какой? – осведомился Ринат.
– Действие встречает противодействие, – произнес Скиф тоном учителя, вынужденного объяснять прописные истины.
– Да после моего удара ты костей не соберешь!
– Возможно.
– Мой отец быка-трехлетку кулаком валил!