Громов с сожалением посмотрел на нее:
– Разве ты не поняла, что это было покушение?
– Покушение?
– Именно, – кивнул Громов. – Причем на тебя. Сомневаюсь, что джигиты, с которыми тебя запрут в одной камере, позволят тебе дожить до утра. Впрочем, попытка – не пытка. Желаю удачи.
Он повернулся к Любе спиной и решительно зашагал к входу в гостиницу. Она увидела, как оба молодых кавказца одновременно сдвинулись с места и начали медленно приближаться к покинутому полю боя. Лиза уже не сидела, а лежала ничком, и вокруг ее головы маслянисто блестела набежавшая лужа крови.
– Подождите! – пронзительно крикнула Люба.
Парни опасливо застыли, но Громов даже не обернулся. Чтобы исчезнуть за дверью гостиницы, ему требовалось сделать не больше трех десятков шагов.
– Да подождите же вы! – негодующе повторила Люба, бросившись вдогонку за своим спасителем. Так быстро она бегала в последний раз на зачете по физкультуре лет пять назад, но сегодня запыхалась она значительно сильнее. – По…дожди…те!
– Мм? – Громов развернулся к ней с таким простодушным выражением лица, словно понятия не имел, чего добивается от него Люба.
Пришлось ей заговорить первой:
– Я с вами.
– Номер одноместный, – предупредил он. – Кровать одна.
Теперь уже настал Любин черед лицедействовать, и она притворилась, что пропустила последнее замечание мимо ушей:
– Долго мы будем торчать у всех на виду? Между прочим, я по вашей милости осталась босиком.
– По моей милости? – опешил Громов.
– А по чьей же еще? Разве не вы посоветовали мне снять босоножки?
– Но… Гм!
– Вот вам и «гм»!
Одержанная победа, пусть даже маленькая, помогла Любе обрести привычную самоуверенность, с которой она обращалась с мужчинами до того, как в ее судьбе произошли драматические перемены.
Так что в гостиницу она прошествовала первой. Некоторые женщины обожают делать вид, что они лишь подчиняются чужой воле. Люба предпочитала обратный вариант. Когда позволяли обстоятельства, она брала инициативу в свои руки или хотя бы делала вид, что дело обстоит именно так.