– Вы когда придете к нам? – спросил Моро, вставляя в рот загубник.
– Если все будет хорошо, завтра утром.
– Капитан зовет вас в кают-компанию! – прибежал матрос, едва уставшие Клим и Малыш сняли с себя аппараты. Ныряльщики, сидевшие под навесом, подняли аппараты и все остальное снаряжение и понесли их в контейнер.
Они с немым почтением смотрели на Клима с Малышом, вытиравшихся полотенцами. Особое почтение у них вызывал Малыш, на голову возвышавшийся над самым высоким человеком.
Подхватив подводный автомат, Малыш тронулся следом за Климом, но вахтенный на корабле преградил ему путь.
– Нельзя! – строго сказал матрос, упершись ладонью в грудь Малыша.
Звонкий удар в плечо сбросил матроса с трапа в воду. Подскочивший второй матрос последовал вслед за первым.
Десяток матросов выскочили на палубу и, столпившись около трапа, попытались преградить путь Малышу.
– Следующий, кто станет на моем пути, будет убит! – пообещал Малыш, поднимая автомат.
Матросов как ветром сдуло.
Привлеченные посторонним шумом и криками, на палубу выскочили Смит и капитан.
– Если еще одна цветная рожа до меня дотронется, я ее убью. То, что я позволяю Дику, больше никому не рекомендуется делать! – спокойно заявил Малыш и, отодвинув капитана, стоящего у него на пути, прошел внутрь корабля.
– Давайте поговорим спокойно! – предложил Смит и пошел вслед за Малышом.
В кают-компании, сев напротив Клима, Смит раздраженно посмотрел на него, требуя объяснений.
– Матрос пытался остановить Смайлза, и тот его скинул в воду, – спокойно пояснил Клим, придвигая к себе чашечку с кофе.
– Это дискриминация, я не могу этого позволить! – заорал Смит.
Капитан, встав во весь рост, тоже заорал на Клима, явно подражая шефу:
– На корабле может быть только один капитан!
– Вы хотите достать золото за оставшиеся дни или будете со мной ссориться? – спокойно спросил Клим, отпив небольшой глоток кофе. Напиток приятно горчил, с каждым глотком убирая ноющую головную боль.
– Вы наняты на работу с огромным окладом, который вам и не снился! – визгливым тоном сказал Смит, лицо которого подергивалось от бешенства. Глаза метали молнии, а руки тряслись, как у человека с болезнью Паркинсона.