– Когда он захочет, тогда и звонит. Иногда и я ему звоню, в экстренном случае.
– Кому ты звонишь?
Мустафа промолчал.
– Омару?
Афганец едва заметно кивнул и опять сплюнул, даже не выказав удивления, откуда русский знает имя его хозяина.
– Где контейнер?
– Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь. Омар должен все знать. Он что-то искал, а потом повез заложников в лагерь.
Павел вздохнул – «клиент дозрел», и теперь с ним можно делать все что угодно. Стоявший рядом прапорщик из разговора ничего понять не мог.
– Ну? Раскололся? – прапорщик мог и не спрашивать очевидного – это и так было видно.
– Я его заставлю на связь с лагерем выйти.
Павел опять повернулся к Мустафе:
– Называй номер и поговоришь со своим командиром. Говорить будешь только то, что я тебе скажу. Понял?
– Что со мной будет потом?
– Не могу знать. Это решать тому человеку, который тебя выбросил. Я постараюсь с ним все уладить, но и ты постарайся, его будет трудно уговорить сохранить тебе жизнь. – Вежновец решил не говорить напрямую про сохранение жизни, а пообещать с оговорками. Сам он считал, что «языка» придется убрать.
– Хорошо, – решился Мустафа, – набирай номер.
– Ты бодрым голосом сообщаешь, что все разоружились, оружие русского спецназа уже у тебя и ты ждешь дальнейших инструкций. Все ясно?
– Да.
– Номер.
На лице Мустафы застыл испуг, он забыл номер! Забыл и то, как вызвать его из памяти телефона!
– Я не помню цифр, привык набирать его на ощупь, – взмолился он, – поверь. Развяжи руки, и я наберу по памяти.