— Хороша, — пожал тот плечами. — Как всегда.
— Грудь изменилась. Смотри сам.
Грудь действительно немного отвисла, став мягче и крупнее.
Они поднялись с горячего дерева мостков и прошли вдоль борта катера, на белом выгибе которого качались переплетения светлых линий и пятен, отраженных от воды. Проходя по мосткам, Андрей на мгновение повернул голову к каменной скале, замыкающей пляж. Скала как скала, ничего особенного.
— Прыгаем!
Женщина ласточкой метнулась в воду. Андрей прыгнул следом. Нырнув, он достиг дна, дотронулся до жесткого песчаного гребня, оставленного последним штормом. Вода была прохладной — видимо, подходило холодное течение. Вынырнув, Андрей увидел, как Патриция забиралась на яхту; капли блестели на спине и гладких, бронзовых от солнца икрах.
— Зачем Чен привез меня сюда? — Он устроился рядом на деревянной палубе, на которой быстро высыхали влажные следы.
— Просто так получилось. Впрочем, не знаю. Забудь на сегодня Чена, пожалуйста.
— Легко сказать.
— Понимаю. Я и сама такая.
Шинкарев помолчал немного, думая, в каком направлении повернуть разговор. Некрасиво строить тактику беседы со
— А как ты стала такой? — наконец спросил он.
— Какой именно?
— Такой, какая есть. Не знаю, как сказать иначе.
— Я долго была хорошей девочкой. Потом надоело, и я стала жить как живу. У меня был плохой опыт, Эндрю. Женщины, которых такой опыт не сломал, становятся опасными.
— Почему? — Андрей перевернулся на живот и подставил солнцу широкую спину. На левой лопатке бугрился шрам — от осколка азербайджанской ракеты.
— Они знают, как выжить. — Крыса провела указательным пальцем по шраму. Она любила так делать.
— А ты не сломалась? — спросил он.
— Почти сломалась. Но появился хозяин этой виллы. Потом расскажу подробнее. Сейчас не хочется, извини.
«Так... Ну а что мы, собственно, теряем?»