— Очень хорошо. Я хочу умереть. Уходить надо вовремя, а я и без того прожил лишних три года. Но если уж задержался на этом свете, то надо что-то сделать под занавес и уйти достойно, а не забытым всеми стариком. Прозвучит моя симфония, и я умру. А через месяц в свет выйдет захватывающий роман о моей жизни. Остался у меня один старый друг. Писатель от Бога. Истории сочиняет — за душу хватает. Бывает, что и халтурит. Но для меня постарается. Вернет утерянную славу. Большего мне и не надо. Хватит небо коптить. Громкая смерть лучше безликой жизни. К тому же меня ждут мучительные боли. Ядрин хоть и молодой, но опытный врач. Он мне все наперед расписал. Нет. Мучиться я не хочу.
— Тихон Акимыч не прав. Он не должен был сообщать вам диагноз.
— Так делают во всем мире. Человек должен иметь время для подготовки к смерти. Закончить все дела, составить завещание и уйти со спокойной душой. Ядрин прав и я ему благодарен за откровенность. Кстати о завещании. У меня никого нет. Квартиру превратят в музей. Кому он нужен? А дачу я завещаю тебе. Ты моя последняя радость в жизни. Не дача, особняк. Так строить теперь не умеют. Полгектара земли, вокруг сосны, и все это рядом с Москвой. Ее мой отец строил. Нашими соседями были Булганин, Ягода и прочие деятели.
— Разве я могу принять такое подношение? Девушка раскраснелась.
— Хватит тебе в общежитии ютиться. Я умру, дачу разграбят. Найди честного нотариуса и приведи его ко мне. И паспорт не забудь.
— Хорошо. Потом об этом поговорим. А сейчас укол пора делать.
Акишин лег на свой диван и задрал махровый халат. Укола он не чувствовал, но нежные пальчики Лили доставляли ему удовольствие.
— Я от тебя балдею! Кажется так выражает эмоции молодежь?
— Рада, что могу сделать вам приятное.
Перед уходом Акишин сунул в карман медсестры стодолларовую бумажку.
— Балуете вы меня, Аркадий Семеныч.
— Мелочи. Деньги мне не нужны. Их у меня много, а тратить не на что. Я не гурман и не стиляга. Пшенная каша и старый халат. Вот только молодость и отгремевшую славу за деньги не купишь. Пора посторониться и дать дорогу другим.
Он чмокнул ее в лобик и распахнул входную дверь.
Девушка вышла из подъезда и легкой быстрой походкой направилась по улице.
Паша не сразу ее заметил. Он выключал двигатель своей машины и ставил блокиратор на коробку передач. Она лишь промелькнула. Он оглянулся. Но красотка смешалась с людским потоком.
Чертовщина какая-то! Теперь эта журналистка будет мерещиться ему на каждом шагу. Он не мог забыть ее ярко-зеленых глаз, она его обворожила, околдовала и загипнотизировала, все сразу.
Прошло больше недели, но она ему так и не позвонила. Скорее всего, и не позвонит.
Павел Михайлович вышел из машины и направился в тот подъезд, из которого выскочило привидение и улетучилось.
Дверь ему открыли, когда он уже собрался уходить. Аркадий Семенович играл на инструменте и не слышал звонка. Проигрывая куски из своей новой симфонии, он тут же вносил правки. Сегодня старик был в ударе. Увидев его, гость удивился.
— Аркаша, мне кажется ты помолодел. Даже спина выпрямилась. Неужто Пегас пасется на потертом ковре твоего кабинета?