— Сочтемся.
Саксофонист направился в раздевалку. Ребята уже разошлись. Народ в ресторане еще гулял. Музыка их уже не интересовала. Вина подавай! И вино подавали до четырех утра.
Дверь, ведущую на кухню, закрыли изнутри.
Ханов провел Ивана в подвал.
— Машину я подогнал вплотную к дверям. Снаружи нас никто не увидит. Ключи от ворот у тебя есть?
— Олеговых ворот? Конечно, есть, и от подъезда, и от квартиры. Только я не понимаю вашей схемы.
— А тебе и понимать ничего не надо. Бери и тащи.
Он открыл ящик.
Иван отпрянул назад.
— Господи! Ольга!
— Хорошая реакция, парень. Повторишь ее перед ментами. Это не Ольга. Но ты ее должен опознать как Ольгу. Твоего свидетельства хватит. Плюс ее сумочка с документами.
— Иметь дело с ментами мне не приходилось.
— Так это же хорошо. Можешь волноваться, нервничать, все будет выглядеть естественно. Так и должно быть. Бери куклу за ноги и понесли. Замороженные легче, вдвоем управимся.
Труп с трудом оторвали от днища и понесли наверх, словно бревно.
Задние дверцы фургона были раскрыты настежь.
Покойницу положили в салон и завалили пустыми ящиками, сами сели в кабину.
— Мы приедем раньше времени. Подождем во дворе.
— Там нас не увидят. Двор не освещается.
— Вот и ладушки, Ванюшка. Не думай о мелочах. С понедельника начинаешь новую жизнь.
Машина тронулась с места.