Машина медленно тронулась с места. Слабый горячий ветерок подул в лицо и распушил длинные светлые волосы девушки.
— Где же люди? Это же знаменитые Канары.
— Здесь нет пляжей, значит, нет людей. Все курорты и отели по ту сторону острова. Тут только рыбачьи поселки. Узкая каменистая полоска берега, это шоссе и грозные, нависающие над головой скалы. Местами высота достигает пятидесяти метров и выше. А справа бескрайний морской простор.
— А причалы?
— Это не причалы. Международная стоянка для транзитных судов. Пришвартовался, набрал воды, купил продуктов и дальше поплыл. Гена все продумал. Как он?
— Скучает. Я его не стала приглашать в попутчики. Он мне и без того порядком поднадоел. Уже тошнить от него стало.
— Как остальные?
— Жарятся на вертеле в преисподней. Ты прав, Гена — гений. Все предусмотрел. Раечка Райская подложила бомбу под Генину машину, а на ней уехали Чистяков и Рита с акциями. Идиотка! Генка показал ей только одну настоящую и ту не отдал, а сумка наполнена ксерокопиями. Все сгорело вместе с Чистяковым и Риткой. Они получили свой ад еще на земле. Всем только дай. Головой не думают, я за них должна все планы строить и осуществлять. Каждому свое — как писали на вратах ада.
— На вратах Бухенвальда. На вратах ада стояла другая надпись: «Забудь надежду всяк сюда входящий!»
— Один черт! Притормози, жарко. Я переоденусь.
Машина остановилась.
Миркин почувствовал что-то твердое, давящее на правое ребро. Он опустил глаза и увидел прижатый к своему телу ствол пистолета.
— Спасибо, Филя. Выручил. А теперь извини, но мне пора. Выметайся из машины.
— Ты совершаешь ошибку, Ольга.
— Мы проехали километра четыре и не встретили ни одной машины. Поскучай на камешке. К вечеру тебя кто-нибудь подберет. Шевелись, мне некогда.
— Как знаешь.
Миркин вышел из машины.
Ольга пересела за руль.
— Чао, придурок!
Поднимая за собой столб пыли, машина рванулась с места.