Профи из «Вымпела»

Часть II

СОРОКАТОННЫЙ ФУГАС

9. ГЛОБАЛЬНЫЕ ПЛАНЫ

Село Дай, Шатойский район, Чечня

9 июня, 19.30

Услышав стук в дверь, Гамид повернулся к хозяину дома и коротко приказал:

– Пойди открой.

Хозяин, уже немолодой чеченец, поспешно поднялся с табурета и, шаркая ногами по полу, направился к двери. Он явно боялся своего гостя и его молчаливых спутников. И Гамид поймал себя на мысли, что ему нравится внушать страх этому пожилому вайнаху, который по возрасту годился ему в отцы. Возможно, ему и не удастся заставить всех вайнахов уважать себя, зато они будут его бояться, как боялись в свое время президента Джохара, черного араба Хаттаба и Верховного эмира Басаева. Страх куда более действенный инструмент, чем уважение, потому что уважение, как и политические симпатии, переменчиво и только страх постоянен.

В прихожей вновь послышались шаркающие шаги. Хозяин дома возвращался обратно. Но сейчас он был не один. Следом за ним в комнату вошел более молодой бородатый мужчина в грязных и мятых джинсах и такой же мятой рубашке навыпуск, прикрывающей заткнутый за пояс пистолет. В руках он держал направленный в пол израильский пистолет-пулемет «узи». Остановившись на пороге, новый гость внимательно оглядел трех арабов, расположившихся по разным углам комнаты, после чего перевел взгляд на Гамида и спросил:

– Долог ваш путь?

– Аллах указал нам дорогу, – произнес Гамид ответную фразу заранее обговоренного по спутниковому телефону пароля.

Гость кивнул и вновь скрылся в прихожей. Через несколько секунд скрипнула входная дверь – посланец эмира вышел из дома. Гамид внутренне подобрался. Контакт состоялся, значит, сейчас он снова увидит Басаева, с которым не виделся с декабря прошлого года, когда по просьбе Верховного эмира отправился на переговоры с функционерами «Братьев мусульман» и других исламских организаций, оказывающих финансовую помощь в борьбе с неверными.

Гамид повернулся к переминающемуся с ноги на ногу хозяину:

– Накрой на стол. К нам прибыл военный эмир.

Он сознательно опустил звание «Верховный», которое после смерти Хаттаба присвоил себе Басаев. По мнению представителей мусульманских организаций, с которыми встречался Гамид, настала пора заменить окончательно дискредитировавшего себя бездействием Басаева более молодым и энергичным лидером, в чем Гамид был с ними полностью согласен.

Басаев появился в сопровождении все того же бородатого охранника в мятой рубашке и джинсах. Хромая сильнее обычного, Басаев вошел в комнату и тяжело опустился на угодливо поданный хозяином стул. Не в пример ему, недавно вернувшийся из-за границы Гамид выглядел бодрым и отдохнувшим. Он широко улыбнулся Басаеву, обнажив четыре внешне не отличимых от коренных зубов зубных протеза, имплантированных в катарской клинике, и, отдавая дань прошлым заслугам Шамиля, крепко обнял военного эмира.

Перехватив обращенный на арабов пристальный взгляд Басаева, Гамид поспешил представить своих спутников:

– Али, Хасан. А у этого, – он указал на третьего араба, – слишком сложное имя, поэтому я называю его по-нашему Иса. Они не говорят по-чеченски, только по-арабски да немного по-русски.

Все трое арабов никак не выразили своего отношения к военному эмиру Ичкерии, продолжая молча и, как показалось Басаеву, равнодушно рассматривать его. Несмотря на внешние отличия, все трое были чем-то неуловимо похожи. Возможно, сухим мускулистым телосложением или одинаковыми, внешне расслабленными позами, а возможно, холодными, ничего не выражающими глазами. Басаеву, некогда заставившему самого российского премьера унизительно заискивать перед ним, стало неуютно под пустыми взглядами арабов, и он непроизвольно сглотнул. Гамадов же, напротив, буквально лучился приветливостью и радушием.

– О делах поговорим позже. Сначала отметим нашу встречу, – не переставая улыбаться, предложил он. – Пойдем. Хозяин уже должен был накрыть стол.