Ядерный шантаж

Юра вдавил в пол педаль газа, и его «Хонда», как пришпоренный конь, рванулась вперед. Мне вновь пришлось признать, что солидный возраст «Хонды» ничуть не сказался на ее спортивных качествах.

– На наших машинах так не погоняешь, – продолжал сыпать мне соль на раны Юра.

Скоростная езда на личном автомобиле – моя несбывшаяся мечта, поэтому я откровенно завидовал провинциальному оперу, который мог наслаждаться такой ездой хоть каждый день. Я же в его машине был просто временным пассажиром. К тому же это время вместе с моей командировкой, похоже, подходит к концу. Честно признаюсь – более глупой и бессмысленной командировки у меня еще не было. Примерно в полдень позвонил из Москвы полковник Чернышов и объявил, что мне надо возвращаться обратно. По поводу закономерного вопроса, к чему такая спешка, Чернышов лишь ответил, что это приказ генерала. Приказы начальства, тем более если это начальство – сам начальник управления, как известно, не обсуждаются. Вот и пришлось мне купить билет на обратный поезд в Москву. Хорошо хоть этот поезд уходит поздно вечером, и до отъезда я еще могу хоть что-то успеть.

В первой половине дня я встречался с Юриными коллегами из отделения ФСБ по Арзамасу-29. К слову, это отделение входит в состав арзамасского горотдела. Но структура территориальных подразделений Федеральной службы безопасности меня интересовала в меньшей степени, чем обстановка на Арзамасском механосборочном заводе. Из слов начальника отделения я понял, что АМСЗ, как и многие оборонные предприятия, переживает сейчас далеко не лучшие времена. Количество собираемых на заводе изделий (тех самых ядерных боеголовок, которыми, судя по всему, так интересуется Берш) практически равно нулю. Так, за весь прошлый год их собрали считаные единицы, а за этот вообще ни одной. Более активно идет обратный процесс. Как я выяснил, на АМСЗ не только собирают новые боеголовки, но и разбирают старые. По словам того же начальника отделения, сейчас на заводе ожидают сразу три ядерных боеприпаса для их последующего демонтажа. Все проявления интереса российских либо иностранных граждан к ядерному производству находятся под контролем Юриных коллег. В этом я сумел убедиться, пролистав имеющиеся в отделении оперативные дела. Дважды на завод приезжали иностранные журналисты: сначала из CNN, потом из какой-то японской телекомпании. Им устроили встречу с руководством предприятия, но в режимные цеха, где, собственно, и собирают ядерные боеприпасы, так и не пустили. Наши журналисты тоже не обделили АМСЗ своим вниманием. В разное время на заводе побывали бригады тележурналистов с НТВ и РТР. Все это нашло отражение в материалах оперативных дел. Кстати, в предоставленных мне материалах я обнаружил и двухстраничную справку, описывающую недавний визит на АМСЗ депутата Варенникова и его помощницы Марины. Мне оставалось только констатировать, что мои коллеги, ведущие оперативное прикрытие ядерного производства, не зря едят свой хлеб.

После обеда я собирался сам отправиться на АМСЗ, но тут позвонил Вовка Сурков. Он все-таки нашел проводницу, которая согласилась взять до Мурома двух мужчин без билетов. По предъявленным Сурковым фотографиям проводница опознала Виста и Цирка как своих безбилетных пассажиров. Еще проводница вспомнила, что ее «зайцы» сели в одно купе с молодым парнем лет двадцати, который ехал до Москвы. Однако внешность этого парня она запомнила плохо, поэтому составить с ее слов толковый фоторобот попутчика карточных шулеров Суркову так и не удалось.

Меня во всей этой истории смутили два момента. Первый. Логичнее всего было предположить, что картежники обчистили своего соседа по купе. Однако очень сомнительно, что молодой двадцатилетний парень с легкостью зарезал их обоих. И второй момент: шулеры были убиты не в том вагоне, в котором ехали, и даже не в соседнем, а чуть ли не вообще в другом конце поезда. Спрашивается – за каким бесом они туда поперлись? Свои соображения я высказал Вовке Суркову. Он принял их к сведению, но ответить на них тоже не сумел. В общем, история с двойным убийством в поезде Арзамас—Москва получилась весьма запутанная. Я пожелал Суркову успешного раскрытия этого дела и на сем отключился. До отъезда в Москву мне еще нужно было побывать на АМСЗ.

Для этого сначала пришлось заехать в заводоуправление, попасть на прием к заместителю директора по безопасности, потом выписать в отделе режима временный пропуск, и лишь после этого я получил возможность посетить ядерное производство. В итоге на сборочный участок мы с Юрой отправились лишь в конце рабочего дня. Я уже выяснил, что в самом Арзамасе-29 находятся лишь заводоуправление АМСЗ и различные вспомогательные службы, а все цеха, где, собственно, и собирают ядерные заряды, размещаются на отдельной загородной площадке.

Добраться туда можно было двумя способами: по специальному шоссе и по отдельной ветке железной дороги. Мы с Юрой выбрали первый путь. Сначала Юра демонстрировал мне скоростные качества своей «Хонды», а затем начал с увлечением рассказывать о действующих на заводе мерах безопасности:

– Рабочие добираются до завода на электричке. У нас в городе на железнодорожном вокзале даже выстроена отдельная платформа, откуда электрички отправляются прямо на вторую площадку АМСЗ. Только при входе в вагон все пассажиры предъявляют не билеты, а заводские пропуска. По сути, эта платформа – первая проходная, а вторая находится уже непосредственно на режимной территории АМСЗ. Там рабочие снова предъявляют свои пропуска, проходят пост технического контроля и расходятся по цехам. Электричка ходит четыре раза в сутки и строго в определенные часы, поэтому руководители завода, имеющие свободный вход, предпочитают добираться до второй площадки на личных или служебных автомобилях. Для этого надо сначала выехать за город, а затем с дороги, по которой мы сейчас едем, свернуть на спецшоссе. Сразу после поворота будет первый контрольно-пропускной пункт, а непосредственно на въезде в охраняемую зону – второй.

– А можно попасть на эту площадку, минуя контрольно-пропускные пункты? – поинтересовался я.

– В обход шоссе и железной дороги? – уточнил Юра и, получив мое подтверждение, уклончиво ответил: – Непросто. Вся территория второй площадки обнесена по периметру сеткой-рабицей. Высота ограждения полтора метра. За ним следуют малозаметные заграждения и три ряда колючки. Затем глухой двух с половиной метровый забор из бетонных плит, вышки с часовыми. Плюс – весь периметр контролируется несколькими сигнальными системами, даже если одна на ремонте или на профилактике, то остальные действуют. Наверное, подготовленный диверсант сумел бы преодолеть линию заграждений, но даже ему сделать это было бы непросто.

– Понятно.

Я удовлетворенно кивнул. В то, что боевики «Промэкса» решатся прибегнуть к столь экзотическому способу проникновения на режимную территорию АМСЗ, верилось с трудом.

Неожиданно в окружающей шоссе лесополосе открылся ранее незаметный съезд на примыкающую дорогу, и Юра тут же направил туда свой автомобиль. Справа на обочине промелькнули знаки, запрещающие въезд и движение по этой трассе, но Юра, похоже, даже не обратил на них внимания.

– Вот это и есть спецшоссе. По этой дороге можно попасть только на вторую площадку АМСЗ, поэтому, кроме работников завода, здесь никто не ездит.

Как раз в этот момент нам навстречу попалась «двадцать четвертая» «Волга», и Юра разочарованно вздохнул:

– Вот незадача. Хотел тебя с начальником сборочного участка познакомить. А он уже уехал. – Юра взглянул на наручные часы. – Десять минут шестого. Обычно Гончаров как минимум на полчаса задерживается. Надо же ему было именно сегодня уйти вовремя, – огорченно заметил Юра, проводив взглядом в зеркале удаляющуюся «Волгу». – Поднажмем, – добавил он и вдавил ногой педаль газа. – А то как бы все руководство не разъехалось.

Я опасливо покосился на стрелку спидометра, которая стремительно перемещалась в правую часть шкалы и уже миновала стодесятикилометровую отметку.

– Ничего, здесь мало машин, а гаишников вообще нет, – словно прочитав мои мысли, ответил Юра.

Как раз в этот момент пискнул установленный перед лобовым стеклом радар-детектор, и на какую-то долю секунды на нем вспыхнули желтый и красный индикаторы.