Ишак, презрительно скривив рот, настороженно глядя на слащавую физиономию мента, всем своим видом демонстрировал полное безразличие.
– Ты не стой, Коля, в ногах правды нет. Присаживайся. – Кирилленко пододвинул стул. – Давай, не стесняйся. Разговор у нас с тобой будет длинный. – И, будто желая сразу завоевать расположение заключенного, добавил: – Знаешь, у меня для тебя хорошие новости!
Взгляд Ишкевича несколько смягчился. Он вопросительно посмотрел на полковника, но все же решил не упрямиться. Тяжело опустившись на стул, вытянул перед собой ноги и тупо уставился в мутное окно, за которым медленно проплывали облака.
– Ты знаешь, что Винт, Седой и Шварц приказали долго жить? – по-прежнему улыбаясь, ангельским голосом спросил Кирилленко.
Реакция Ишака была мгновенной. Он рывком подтянул ноги, вскочил и дернулся было к полковнику, но вовремя сдержался, наткнувшись на мгновенно появившийся у того в руке пистолет. Дуло было направлено ему точно в лоб. Постояв несколько секунд, Николай снова опустился на стул, долго молчал. Потом, сглотнув слюну, хрипло спросил:
– Как… это случилось?
Выдержав короткую паузу, Кирилленко убрал пистолет обратно и пожал плечами:
– Седой вместе с лифтом упал с шестнадцатого этажа. Винта взорвали в «Мерседесе», а Шварц покончил с собой, прыгнув под колеса электропоезда в метро.
Полковник говорил тоном, каким обычно рассказывают о походе за грибами.
– Покончил с собой?! – ухмыльнулся Ишак. – Бред собачий!
– Я тебе излагаю официальную версию, – невозмутимо уточнил Кирилленко. – А как оно было на самом деле – одному богу известно. Твоих «мочат», понимаешь? Как думаешь, за что?
– Откуда я могу знать, когда ваша контора меня засадила еще год назад?! – взбесился зэк.
– Верю, что не знаешь, – серьезно кивнул полковник. – Пусть так. Теперь для меня это уже не имеет значения. – И хищно прищурившись, он вдруг спросил: – Скажи, ты хочешь выйти отсюда? Уже завтра?
Ишкевич, услышав эти слова, дернулся так, как будто его ударило током. А Кирилленко, покуривая, встал с табуретки и подошел к зарешеченному окну, залепленному паутиной и засохшими мухами. Он давал возможность зэку, морально настроившемуся мотать срок в шесть долгих лет, осмыслить сказанные им слова.
– Надо же?! – через минуту воскликнул, куражась, Николай. – Раньше мне предлагали всего лишь стучать, а сейчас уже хотят выпустить! И за какие такие заслуги? Может, мне надо убить президента? Ха-ха! Или записаться в менты? Тогда лучше сразу в ОМОН!
– А ты не гоношись, Коля. С тебя хватит и одного журналиста убитого.
Услышав эти слова, Ишак тут же покрылся холодным потом: «Ах, сука, блядь! Значит, все-таки знает. Ну, мне конец!»
Однако полковник как ни в чем не бывало продолжил, не оборачиваясь:
– После ликвидации твоих корешей, узнав об их гибели, Бармаш решил, что это дело рук одного барыги-финансиста, который раньше платил дань его бригаде, а теперь решил «спрыгнуть». Бармаш попытался убить барыгу, но по ошибке серьезно ранил совсем другого человека. К сожалению, твой подельник сегодня даже не догадывается, что подстрелил не ту птицу. Сейчас Бармаш в бегах. – Полковник обернулся и пристально взглянул на Ишкевича: – Догадываешься, где он? – По метнувшемуся взволнованному взгляду заключенного он понял, что попал в самую точку и что его слова возымели действие.
Кирилленко подошел к столу, пододвинул свободный стул к собеседнику и уселся.