«У меня рация «кенвуд» с закрытым каналом для профи…» — всплыл в моей памяти голос одного из абонентов Онуфриева.
«Слухач» говорил, разговор вели с движущихся объектов… Запись в комнате оперативной связи ГУВД велась, магнитная пленка имеется, хотя это все равно, конечно, не доказательство. То, что «кенвуд» находится в машине Коноплева, факт, который в протоколе не зафиксируешь, — в противоправности своих действий я отдавал себе отчет.
Сумарокову хорошо, он может вести это дело хоть год. А у меня на марафон допросов и очных ставок, сбор доказательств и следственные эксперименты не осталось ни времени, ни моральных сил.
Я сел в свою «синюю птицу» и отъехал метров на триста — к тенистой аллее, по обеим сторонам поросшей густым декоративным кустарником. Уверенности в том, что «птица» принесет мне удачу, не было, но так я по крайней мере не чувствовал себя бездельником. Исходил я из здравого смысла и элементарной логики: если Коноплев причастен к киднеппингу, он должен что-то предпринять, чтобы замести следы. Например, предупредить охранников о найденном нами оружии (не для этого ли Сумароков забросил крючок, сообщив ему о находке?) и, главное, о «москвиче». Если сейчас он рванет на парфюмерный завод, где несут вахту Галиматдинов со Щукиным, значит, можно брать остальных из щестерки тепленькими, на дому и без санкции, в худшем случае — кого-нибудь одного.
Коноплев появился через пятнадцать минут. Постоял у КПП, прикурил и направился к машине. С моей позиции был виден только выезд со стоянки; по тому, как долго он не выезжал, я понял, что он говорит с кем-то по рации. Наконец он медленно выполз из-под навеса и поехал по единственной дороге, связывавшей арендованную ЗАО «Мак» территорию с городом. Я дал ему минуту форы. Машины моей он не знал, оставалось лишь держать дистанцию, чтобы не дать разглядеть лица, и уповать на то, что он не прибавит газу, иначе мне за ним не угнаться. «Девятка» проехала по Морской, свернула на улицу Караваева, затем — по Московской, к кафе «Сфинкс», и здесь остановилась.
Коноплев вышел, посмотрел по сторонам и вошел в кафе.
Не думаю, чтобы он проголодался за время, пока его потрошил Сумароков. Скоро сюда начнет слетаться воронье.
Ждать пришлось сорок минут. На площадь перед кафе въехал «мерседес» Онуфриева. Часы показывали четырнадцать — как раз время, когда Борис Ильич имеют обыкновение принимать пищу. Правда, он говорил, что делает это обычно дома. и то, что на сей раз он изменил своим принципам, наводило на размышления. Я взглядом проследил за миллионером и его телохранителем до самой двери из мореного дуба, стилизованной под старину.
Версия о том, что город разделен на сферы влияния тремя «авторитетами», трещала по швам. Все они составляли единое целое. Совершенно ложная посылка, исходившая от Брюховецкого (много он там знает, сидя в Москве!) и подтвержденная рыжим моим одноклассником Кифарским, ввела меня в заблуждение. Либо и Кифа не знал, как устроена криминальная система городского правления, либо — о чем мне думать не хотелось — выдавал желаемое за действительное. С каждым фактом я все больше убеждался, что Заяц, Шорох и Демьян при всей своей «крутизне» — мелочь пузатая, всего лишь исполнители воли тщательно законспирированного босса, а Коноплев — его капо, приводящий в действие аппарат насилия — своих охранников, им же воспитанных, натасканных и отобранных.
К «Сфинксу» причалил автомобиль «ауди» цвета «металлик», я получил возможность лицезреть самого Шороха — с расстояния пятидесяти метров. Ближе я видел его только на фотографии.
Нужно или совсем не иметь воображения, или всю жизнь проработать врачом-гинекологом, чтобы принять появление Онуфриева, Шороха и Коноплева в кафе Ардатова-младшего в одно и то же время за случайное совпадение. Но, даже имея воображение, трудно соединить воедино жертву — Онуфриева — и похитителей его жены и ребенка — Шорохова с Коноплевым…
Я пожалел, что всего этого не видит Володя Сумароков, и сделал специально для него третий кадр.
Ждать окончания «сходки» пришлось полтора часа — непростительная трата времени! Я уже чуть было не поддался искушению войти в это кафе и посмотреть, что там и почем. Выпить хотя бы чашечку кофе. Или обедать положено только бандитам и миллионерам? Но в тот момент, когда я поставил ногу на асфальт, двери кафе распахнулись, и на улицу вышел телохранитель Онуфриева, а затем и он сам. За ними ехать было бессмысленно — куда он может поехать-то, домой или на один из своих заводов? Результативной могла оказаться слежка либо за Коноплевым, либо за Шорохом. Я подбросил на ладони пятидесятирублевую монету…
Шорохов Константин Александрович (он же Шорох, русский, сорока двух лет, ранее судимый по статье 224, за незаконный сбыт наркотических средств, и по 188-й — за побег из мест лишения свободы, отсидевший в общей сложности десять лет с 1983-го, ныне — депутат Градинской городской Думы, честный труженик игорного бизнеса, владелец казино при ресторане «Наполеон») вышел из кафе «Сфинкс» (отчего бы ему не пообедать у себя в «Наполеоне», спрашивается?) в пятнадцать часов пятьдесят пять минут, сел в свой «металлик» и степенно поплыл, петляя по улицам, в сторону моря. Оказавшись на Флотской набережной, он пересек Морской район и выехал за городскую черту. Я решил было, что он держит путь в совхоз масличных культур «Золотая роза», на территории которого располагался принадлежавший Онуфриеву парфюмерный заводик, но ошибся: доехав до развилки, он свернул в направлении указателя «Дачный поселок».
Я старался к нему не приближаться. Слева от четырехполосной дороги серело море, справа набирала высоту единственная в окрестностях гора Верблюжий Горб, с которой в крае связывались какие-то небылицы и легенды о нечистой силе, о шабашах злых духов и ведьм, летающих вампиров и разбойников в первое полнолуние года. О том, что подобное творится под горой, я ни от кого не слышал. Скальная стена тянулась километра три, затем шла на спад, дорога сворачивала к Градинскому лиману и сужалась; на повороте берег был уже высоким, обрывистым, пришлось сбросить газ и глядеть в оба.
«Ауди» показала левый поворот, спустилась вниз и поехала по центральной улице дачного поселка к морю. Соблюдая дистанцию, я повторил ее маневр — не догоню, так хоть искупаюсь. Шорох меня, конечно, видел, но повода думать, что за рулем обшарпанных синих «жигулей» сидит майор милиции Вениаминов, я ему не давал.
Вилла за высоким бетонным забором, куда въехала «ауди», стояла на самом берегу и казалась крепостью. Над воротами я успел засечь видеокамеру наружного наблюдения. Не желая давать себя разглядывать, я доехал до пристани, у которой покачивался на волнах прогулочный катер, обогнул частные владения и лег на обратный курс.
На соседнем с виллой доме было написано: «Майкопская, 19». Значит, вилла была под номером «21».
А это уже «очко»!
3
ebooksa