Для них наступила пора ожидания. Файзуллин коротал время за чтением книги. Каждые полчаса он выходил покурить, используя вместо закладки початую пачку барбитурата. Их подопечные были погружены в сон при помощи снотворного, что никоим образом не могло повлиять ни на конечный результат, ни на ход процесса...
Обстановка в этом помещении просилась называться полуспартанской: пара жестких кушеток и кровать-полуторка; четыре обшарпанных стула и два кресла; стол, вечно разложенный на длину двух вставных секций, за которым можно было воссоздать сценку «Совещание в Филях», и убогий столик в некоем подобии прихожей. «Каждой твари по паре». Так сказал Файзуллин, от наблюдательного взгляда которого не укрылись будто пародирующие друг друга вещи и два человека в этом здании – он и его старший товарищ.
Девушка лежала на кровати, расположенной у стены. Лежала точно посередине, как в широком гробу, как воплощение жуткой приметы: уже с такими-то допусками она точно потянет за собой на тот свет не одного человека, хотя бы Михаила Наймушина, который лежал на самом краю. Такая симметрия не устраивала опять-таки наблюдательного Файзуллина. Он не был погружен в себя так, как Ведущий, поэтому отмечал детали, нагружая ими себя. Он служил дополнением Ведущему, которому в окологипнотической обстановке порой требовался буквально поводырь. И не суть важно, что Файзуллин не был психологом ни по образованию, ни по признанию. Окулист – он мог разглядеть не просто мелочи, а микродетали. Плюс его способность к анализу. Все это и многое другое сплотило этих двоих людей, в спину которых, однако, нередко тыкали пальцем: «Хрен и уксус».
Ринат Файзуллин увлекся книгой. Не с первой страницы, но все же. Он вдруг понял, что начал читать, что называется, с выражением, пусть даже про себя. Он читал «Властелин колец» Толкиена. Примерно на треть книга была зачитана, тогда как остальная часть, в лучшем случае, пролистана. Ринат много раз начинал этот буквально титанический труд английского писателя, но всякий раз не доходил и до середины. И опять брался за него с самого начала, с самой первой буквы... И вдруг однажды понял: ему нравится перечитывать, перебирать знакомые предложения и целые страницы. Может быть, тот же Рапопорт назвал бы это клиникой – только он не замечал очевидного, что книга, которую Ринат таскал с собой, отнюдь не Библия. Он не сделал попытки выяснить тягу Рината к фолиантам.
Ринат перевернул книгу, как следователь переворачивает лист протокола, когда отлучается из кабинета, и снова вышел на свежий воздух. Прикурив и глубоко затянувшись, он попытался объяснить причину, по которой смысл прочитанного ускользал от него. Какая-то мысль точила его изнутри, и он не мог сосредоточиться на чтении. Смысл ускользал с первых слов новой-старой страницы... Что-то со сложным понятием или представлением мешало ему. Тягостное чувство, когда тебя будят, буквально нависнув над тобой – молча, дожидаясь то ли твоего пробуждения, то ли реакции.
Не скоро, но он понял, что перед ним витает идея, как «замысел, определяющий содержание чего-то». Чего именно? Что открылось ему между строк «Властелина»? А может быть, с самых первых строк, выделенных курсивом?.. Он помнил их наизусть. Сейчас, когда он прикурил вторую сигарету, Ринат смог примерить часть эпиграфа на тех, кто находился за колючей проволокой локальной зоны.
В стране по имени Россия.
Он недолго жалел «инкубаторских» парней и девушек. Больше он удивлялся пророчеству английского писателя. То, от чего он, может быть, предостерегал, сбылось...
Совпадения можно искать и находить когда угодно и в чем угодно, но точные попадания – только когда мурашки по телу. Вот как сейчас.
Но только ли это заставило Рината задержаться на улице дольше обычного? Похоже, он так и не объяснил причину тягостного чувства – по той простой причине, что оно от него так и не отступило. На душе стало тяжелее. Что-то по-прежнему не давало ему покоя.
Его только могла осенить идея, а пока что его состояние было покрыто густой тенью, как «ночь осенила поля».
«Фраза, – твердил про себя Ведомый, – нужно подобрать стоящую фразу». Он понимал, что больше играет, чем серьезно относится к делу. Наверное, потому что, по большому счету, ему было плевать на каждого в этих «позолоченных» клетках. И тут ему в уши штопором влез вопрос: «Если ты такой умный, почему ты мертвый?»
Они походили на экспериментаторов в морге или же его служащих. В ожидании своего часа двое реаниматоров коротали время, убивали его, прихлебывая горячий кофе, закусывали бутербродами. И часто бросали взгляд на распластанное на жесткой кушетке неподвижное тело. Человек этот казался мертвецом... Они отказались от варианта провести эксперимент после того, как человек заснет, и остановились на другом: за пару часов до его пробуждения. И когда этот момент настал, оба подошли к изголовью спящего.
Ассистент двигался тихо, как привидение. Он был в мягких парусиновых туфлях, но даже босиком и с крыльями любого цвета он бы наделал больше шума. В комнате стоял полумрак, и он в своих перемещениях походил на громадную летучую мышь, не ложного, но настоящего вампира. Глаза его, маленькие днем, ночью стали огромными. Вот он испустил короткие ультразвуковые импульсы и, ориентируясь с помощью эхолокации, двинулся в самый дальний угол комнаты. Его рука нащупала спинку стула. Подняв его, ассистент вернулся к столу. Опустив стул, он отошел, давая дорогу «главному вампиру». Ведущий опустился на стул; кушетка была чуть ниже стула, и Ведущий возвышался над спящим даже сидя. Посидев неподвижно минуту или две, настраиваясь на сеанс гипноза, он поднял руки и простер их над спящим. Снова пауза, и его руки медленно прошлись, едва не касаясь тела, от головы к ногам и обратно.
Поймав ритм спящего человека, Ведущий тихим шепотом отдал ему первый приказ: «Спи... Спи глубже. Спи глубже. Спи... Спи глубже. Спи...» Так продолжалось несколько минут. Неожиданно Ведущий сменил ритм; он стал рваным. «Спи... глубже. Спи. Глубже спи...». И уже дыхание объекта стало как бы приноравливаться к навязываемому ритму; он не сопротивлялся. На лице и во взгляде Ведущего не промелькнуло и толики удовлетворения. Он тысячи раз вводил человека в гипнотический транс, тысячи раз брал над ним верх. Вот и сейчас он стал хозяином его души и его разума. Его голос стал нарастать. «Ты слышишь меня. Ты отлично слышишь меня. Я твой ведущий. Ты слышишь меня, но ты не должен просыпаться. Тебе уютно и тепло. Ты продолжаешь спать». Его начальные вопросы были просты и не могли вызвать тревоги у спящего. «Я твой ведущий. Я беру тебя за руку. Мы отправимся в путь, и по пути ты ответишь на несколько вопросов. Отвечай, не просыпаясь. Как тебя зовут?»
Даже у повидавшего всякое ассистента волосы встали дыбом, как будто он действительно помогал реанимировать труп: неподвижное, с вытянутыми руками тело подало признаки жизни. Раздался тихий, с хрипотцой голос: «Меня зовут...» – «Отвечай, не бойся. Я не причиню тебе вреда». – «Меня зовут Виктор»...
Все. Объект ответил на вопрос. Контакт с ним установлен.
Ассистент поймал себя на мысли, что находится в ангаре 18, перед ним то, что прилетело на землю...
Ведущий приступил к «конкретному» внушению; все вопросы и команды он должен будет повторять нечетное – пять или семь – число раз, с обязательными интервалами между повторами...
Он выполнил такое нечетное число серий, заполняя промежутки между ними формулами для сохранения необходимого состояния: «Спи глубже...» Ключевые слова Ведущий подавал в момент очередного вздоха объекта.
ebooksa