Иллюзия отражения

– И – что?

– Диего превратился в пенсионера. Вернер лечится от неврастении. А я хочу пожить обывателем.

– Ты не хочешь заработать деньги?

– Я не верю, что их можно заработать. И верю в то, что барон Данглар найдет тех, кого ищет.

– Прекрати. Разве для тебя слово «закон» не пустой звук?

– Нет, когда он подкреплен мастерской стрельбой Данглара. У нас бы пальнуть так вот запросто по машине Арбаева не решился ни один генерал. Даже наделенный полномочиями.

– Генералы не стреляют. Они отдают приказы.

– Да? А я не знал.

– С тобой трудно сейчас говорить, Дрон. Почему?

– Наверное, я напуган.

– Напуган? Ты?

– Что тебя удивляет, Бетти?

– Ты не напуган, Дрон. Ты ведешь себя так, словно у тебя нет будущего. Совсем. – Бетти вышла и плотно прикрыла за собою дверь.

Пространство за окном наполнялось синим вечером. И стоило закрыть глаза, как мне вдруг почудился осенний, пахнущий яблоками морозец и аромат первого снега, нежного, как проблеск зари...

...А снег порою нежный, как истокЗари рассветной, вырастившей лето.И ночь листает ноты звездных строк,Под белый вальс струящегося света,Под синий сон чарующий луны,Под краски предвечерия пред мартом...Мы слышим близко запахи весны,И песни, что пропеты кельтским бардом,Слагающим по прошлому помин,Слагающим по будущему веды.Горит предначертанием победыВ плаще его сияющий рубин.Горяч, как ночь, живителен, как кровь,Поэт листает времени страницы,В былины превращая небылицыИ небылью карая нелюбовь.Ну а любви – приходит новый срок,И трепетно предчувствие рассвета,И ночь листает ноты звездных строк,Под белый вальс струящегося света.

Где теперь тот белый вальс? И снег, и все то, что некогда составляло мою жизнь? Бог знает.

Глава 31

Когда я вышел из трейлера, на западе пламенел закат. Из жестянки от сигар я выгреб всю наличность, лениво пересчитал: негусто. Вдвойне было отрадно и то, что ребята Данглара оказались на высоте: тоже пересчитали и вернули на место все до сантима.

Я подошел к нашей импровизированной стоянке под хлипким навесом на укатанном до твердости камня грунте. Машин Бетти и Диего не было. Мой «форд», бороздивший исключительно дороги Саратоны, был куплен за такие смешные деньги, что и сказать совестно. Образец был почти реликтовый: лет двадцати пяти от роду. Но никакой антикварной ценности не представлял: хозяева так часто стучали кузовом обо что ни попадя, что машина годилась лишь в металлолом. По такой цене я ее и приобрел: кататься на эдаком драндулете хозяину было уже совестно. Я же от безделья привел «форд» в порядок, подобрал на свалке все нужное для «внутреннего сгорания», под бдительным надзором Диего перебрал мотор и даже нарек возрожденное шестициллиндровое детище звучным именем Гоша.

Повернул ключ в замке зажигания, отжал сцепление и помчал к Саратоне. Дорога в этот час была пустынна. И фургон на обочине я отметил сначала как данность, но и то только тогда, когда тот вдруг сдвинулся с места, перегораживая дорогу. Останавливаться мне совершенно не захотелось: чьи эту штучки, подручных Арбаева, служивых Данглара или моих российских коллег, жаждущих обострить во мне чувственное восприятие саратонской действительности и заставить вращаться вялые извилины, мне было все равно!

Я вильнул рулем влево и, не снижая скорости, хорошенько поддал наглый автосарай: фургон поплыл к кювету, кувыркнулся мордой вниз и завалился на бок, как нетрезвый бегемот.