С утра завертелось, запарилось: Аркаша Гольдин доставил поросят, и оставалось нарезать антоновки и засунуть противни в духовку. Этим занимались двое из ресторанной кухни. Для нехитрой (все свои) сервировки хватало женщин, официантов решено было не приглашать — ни к чему лишние рты, глаза и уши.
Пока Светлана занималась привезенной ею зеленью, Гольдин распоряжался спиртным — что-то нужно было подать к столу, что-то отнести в холодильник, остудить до бани. С утра подморозило, топить стали сразу — пусть прогреются камешки, вскипит вода, хотя сама баня намечалась вечером. Этим занимались люди Язона и Севостьянова. Сам Алик Романович уехал за Погорельским. За ним числился должок, вот и представился случай рассчитаться. Не деньгами, разумеется, денег никто не считал — через влиятельного Федора Иннокентьевича Язон собирался утрясти проблему возобновления экспорта.
На давнего приятеля Дьякова, теперь акционера и пайщика, по расчету Язона выпадало таможенное управление.
Больше никого не требовалось. Это были люди, способные решить все вопросы, тем более что Пименов не ограничивал их в средствах: в таких экстренных случаях «Руно» и впрямь становилось золотым.
Хуже было другое. У Язона не было уверенности, что они захотят работать до того, как выяснится причина последних неудач, а товар — кровь из носу! — должен уйти в понедельник. Таково требование партнеров. Помимо спасения выгодной валютной сделки существовало и другое объяснение, негласное, но очевидное: нарушение срока поставки означало в этой ситуации, что «производство» попало под контроль, а работать под угрозой разоблачения ни на Майне, ни на побережье Бискайского залива не любили.
Язон кивнул Барракуде и поднялся по винтовой лестнице на чердак. За восточным окном оборудованного здесь кабинета открывался чудесный пейзаж, но сегодня он не стал раздергивать шторы. Подойдя к бару, плеснул виски в пузатый стакан чешского стекла, протянул телохранителю.
— Что там? — спросил он, жестом предлагая ему сесть.
Тот продрог, спиртное оказалось кстати. Барракуда мялся, не решаясь излагать свое мнение.
— Не уверен, — признался он наконец.
— Что значит, не уверен? Он что, невидимка?
— Во всяком случае, не дурак. Осторожен, если мне вообще не показалось.
— Есть или нет?!
Барракуда допил, словно опасаясь, что хозяин отнимет согревающее зелье, отставил стакан и виновато поднял глаза. Пименов рассердился, пыхнул сигаретой.
— Вот что, братец. Я тебе не за твои подозрения плачу.
«Показалось — не показалось» ему!.. Подозревать буду я, а ты будешь подтверждать или опровергать. Может, ты сюда его привел?
— Я?!
— А кто? Я?.. Сколько человек снаружи?
— Двое.
— Теперь, считай, трое. Это твоя последняя порция на сегодня, — Язон указал сигаретой на пустой стакан. — Она одна вышла из подъезда?
— Одна, точно.
ebooksa