Небо было недобрым, размалевал его ветер густой завирюхой.
Был у них странный разговор.
— Мне Малеванный сказал: хочешь выходить из лесу?
— Так решил.
— Хочу просить тебя, Роман, не торопись с этим.
— Ты в своем уме? Я дважды себе дорогу не выбираю.
— Знаю, хлопчина ты крепкий, сама убедилась. Но не свернул ли ты на самую легкую стежку?
— Ночами не спал, пока решился. В конце той «легкой» стежки — смерть. Приговор никто не отменял. Да и кто ты такая, чтобы отговаривать от единственного правильного шага в моей жизни?
— Повернись лицом к ветру! Чуешь? Чем пахнет ветер? Весной! Придет апрель, почернеет земля, выползут из зимних берлог «боевики», пошлет их Рен убивать…
— Как мне тебя называть: Ива или по-другому?
— Скажу, не торопись. Все скажу. Ты ведь слышал, как снаряжал меня Рен за кордон. Сообщил, сколько бандитов осталось, и планы свои на весну раскрыл — усилить геррор.
— Рен такой: отрубят руки — зубами будет кусаться.
— Мало осталось лесных твоих родичей, не обижайся, Ромцю, а много могут горя принести.
— Не все выполнят приказ Рена. Некоторые за зиму поумнели, хотят тикать из лесов.
— Кто-то выполнит. Снова сироты, снова пожары…
— Так что ты хочешь от меня? Я не иуда, изменой жизнь не покупаю!
И тогда сказала Ива, будто ножом в сердце ударила:
— Да, ты однажды изменил! Украину предал ворогам ее заклятым! Так подними оружие против тех, кто обманул тебя, против врагов своей Отчизны!
— Вот ты как меня…
— А ты думал, уговаривать стану? А люди пусть гибнут? Что нам с того, не твоя сестра и не моя, не наши дети? Нет, Роман, не так ты про честь думаешь! Мне моя гордость не меньше твоей дорога, а надеваю вашу шкуру и в вашу стаю забираюсь, чтобы не лилась кровь, чтобы не пострадала Родина от рук бандитов! Сказал, выбрал уже дорогу… Так иди до конца, не останавливайся. Мужчиной будь!