В рясе смертника

– Я уже говорил, отец Павел, меня тоже когда-то крестили, несмотря на времена воинствующего атеизма. Но с тех пор я был в церкви всего пару раз. Когда узнал, что есть священник, прошлое которого очень похоже на мое собственное… Хотите знать почему? Потому что никогда не верил в божий суд и слышал, что половина попов – стукачи КГБ. И хоть это я пришел к вам на исповедь, а не вы ко мне, все же ответьте: неужели вы действительно так наивны, что верите в посмертное воздаяние каждому по делам его?

И если даже так, то сколько еще ждать этого суда? Год? Пять? Тысячу лет?! Зачем вообще нужна такая дрянная жизнь, когда любой бандит, любая чиновничья тварь, сексуальный маньяк и вор живут как хотят, в свое удовольствие, а все остальные должны служить им, работать на них, воевать за них и при этом молчать в тряпочку и тешиться мыслью, что вот после смерти Васька Фиксатый и Боря-алкаш попадут в ад, где черти их сварят в котле с кипящей смолой? Почему нельзя еще при жизни стереть с лица земли всю эту погань?!

– Потому что вершить чужие людские судьбы не вправе никто из смертных. Я никогда и нигде не утверждал, что преступники должны наслаждаться свободой. И ни один священник вам этого не скажет, – уверенно произнес я, выдержав пристальный взгляд киллера. – Я всегда говорил и говорить буду, что человек не вправе лишать другого человека жизни, кроме тех случаев, когда существует реальная угроза его собственной безопасности. Если ночью в подъезде к вам пристали двое едва стоящих на ногах безоружных подростков-наркоманов в ломке и потребовали сто рублей, это не значит, что их нужно убивать. Достаточно хорошего пинка. Но, если грабитель явно сильнее вас, если он приставил вам нож к горлу или пистолет к затылку, вы имеете полное право обороняться всеми доступными способами, адекватными угрозе. Но, обезопасив себя, не опускайтесь до унизительной мести… Если бандит совершил преступление, за которое раньше полагалась смертная казнь, то его однозначно необходимо до конца жизни изолировать от остального мира, чтобы он больше не представлял опасности для нормальных людей. Никогда. То, что его не расстреляют, а поместят на Каменный, – не столь важно… Еще неизвестно, что для убийцы лучше: мгновенно умереть от пули или медленно, год за годом, гнить в каменном склепе. Я не открою чужой тайны, если скажу вам, что как минимум двое из трех узников тюрьмы для пожизненно заключенных после нескольких месяцев несвободы умоляют, чтобы им вернули прежний приговор – расстрел. А был случай… – Я на секунду замолк – прихлынувший к груди холод сковал дыхание. – В тюрьме на Каменном острове я встретился с человеком, обвиненным в убийстве и изнасиловании семерых женщин. До принятия моратория на расстрелы он сидел в камере смертников, каждую минуту ожидая, что за ним придут для приведения приговора в исполнение. И только спустя годы, уже на острове, выяснилось, что он абсолютно не виновен.

– И что с ним сейчас? – В бесцветных глазах Сергея промелькнуло скептическое любопытство.

– Он вышел на свободу, – ответил я. – Может быть, он единственный из десятков невинно осужденных, которому удалось избежать смерти благодаря замене смертного приговора пожизненным заключением.

– Я понимаю, к чему вы клоните, отец Павел, – поморщился словно от зубной боли киллер. – Все, что вы сейчас сказали, верно. Но у меня роковые ошибки исключены: подонки получали то, что заслуживали! А если следовать вашей логике в реалиях сегодняшней России, то нормальному человеку остается лишь покорно ждать, когда на него нападут в темной подворотне наркоманы с ножом, когда в отместку за отказ платить дань бритым уродам у него отберут все деньги, взорвут квартиру и изнасилуют жену, когда какие-нибудь поклонники сатаны для проведения своих жутких ритуалов похитят у него ребенка и перережут ему горло на дьявольском алтаре! И только после этого можно со спокойной душой ждать возмездия, написав заявление в милицию!.. Если, конечно, жив останешься и крыша от переживаний не поедет…

При упоминании о сатанистах и похищении ребенка мое сердце сжалось. Лицо Сергея поплыло перед глазами. Я задержал дыхание и опустил веки.

– Вам плохо, отец Павел? – Мой необычный посетитель подался вперед и крепко схватил меня за локоть.

Но я уже открыл глаза. Ничего страшного, обычное нервное переутомление. Такое уже случалось три года назад, после истории с подземным тайником, гонок по лесу на «уазике» и освобождения заключенного Скопцова из тюрьмы…

– Простите, бога ради, я не хотел причинить вам боль, – виновато проговорил Сергей, отпустив мою руку. – Вы сами настаивали на полной откровенности, так что…

Мой взгляд машинально успел уловить под распахнувшейся на мгновение просторной замшевой курткой Сергея матовый блеск рукоятки пистолета, втиснутого в компактную кобуру. Кажется, это был «браунинг». Но я мог и ошибиться…

– Все в порядке, вы здесь ни при чем, – поспешил успокоить я. – Вот вы сейчас вспомнили сатанистов, их черные мессы и жертвоприношения… Вам приходилось с ними сталкиваться? Или даже… устранять кого-нибудь?

– К сожалению, пока еще наши пути не пересекались, – покачал головой Сергей, и его лицо выразило надменную брезгливость. В том, что православный священник заговорил о сатанистах, он не видел ничего необычного. – Хотя я уверен, если взяться за этих нелюдей всерьез, можно много чего накопать… Иногда глазастые старушки, весь день просиживающие у окна, знают о происходящем в районе гораздо больше, чем участковый со всеми его стукачами. Примерно с полгода назад была у меня информация про одну квартиру, где эти лохматые регулярно собираются, но больше ничего, одни домыслы… Да и некогда мне слухи всякие проверять, отец Павел. Даже касающиеся такой нечисти. Слишком много людей в этом замечательном городе мечтают о встрече со мной! Авторитеты бандитские, к слову сказать, вчера вечером на общем сходняке меня заочно к закланию приговорили… Даже банк, говорят, положили – «лимон» баксов. За меткий выстрел. Ну и дяди в погонах из Большого дома на Литейном тоже не отстают. Спят и видят, как бы особо опасного преступника изловить да звездный дождь на погоны заработать… А я – вот он, чего меня искать? Исповедуюсь в грехах своих тяжких…

– Сдается мне, не на исповедь вы в храм божий пришли, а чтобы выговориться, – сказал я. Желание узнать подробнее о квартире, где происходят сборища сатанистов, прочно сидело в моем сознании. – Нет в ваших словах истинного покаяния, а значит, и в душе нет. Не готовы вы от убивающей вашу душу мести навсегда отказаться. Бог вам судья…

– Наверное, вы правы, батюшка. Я еще не готов, – помолчав немного, угрюмо согласился Сергей. Тряхнул головой, вроде как наваждение или сон дурной с себя сбрасывал. Расправив плечи, совсем по-военному пружинисто поднялся на ноги. – Простите, что отнял у вас столько времени и что говорил о вашем прошлом, не имея на то права. Нет в моей информированности никакого секрета. Случайно услышал о вас через знакомого человека, имеющего допуск к документам ФСБ… И сразу захотел встретиться, сам не знаю зачем… А вот пришел – верите или нет, – легче стало… Спасибо, что выслушали, отец Павел. Вряд ли мы еще когда увидимся. Прощайте.

Он развернулся излишне торопливо и зашагал к выходу.

– Подождите, прошу вас, – остановил его я. – Всего одну минуту.

– В чем дело, батюшка? – обернулся Сергей и, нахмурившись, посмотрел на меня. В считаные секунды его лицо, выражение глаз изменились. Лицо снова стало восковым, холодным, а глаза помертвели и светили из-под надбровных дуг осколками голубого льда. Было видно, что этому человеку уже невмоготу находиться в храме. С некоторыми людьми такое случается…

– Мне нужна ваша помощь. У моих хороших знакомых, семьи молодых журналистов, три дня назад похитили дочь. Ей всего два года. И возникли серьезные подозрения, что похищение организовали сатанисты. Есть показания свидетеля и косвенные улики… За дело, разумеется, взялись милиция и даже люди из спецслужб, но у меня нет уверенности, что им удастся освободить девочку…

– Я понял, отец Павел, – как мне показалось, с облегчением выдохнул Сергей. – Вы хотите, чтобы я дал вам хоть какую-нибудь зацепку. А точнее – адрес квартиры, где происходят сборища?