Медленно, очень медленно, я поднял левую руку и, положив ее на ствол «маузера», на секунду перевел взгляд на светящийся циферблат часов.
Три минуты. Времени как раз хватит, чтобы вернуться и сказать, мол, черт с этими двенадцатью тысячами франков и черт с ним, с Канетоном. Сказать Маганхарду, что его дело все равно правое, независимо от того, прорвется он или нет, и единственное, что имеет значение, — это цена….
Однако времени достаточно и для того, чтобы установить цену, и установить ее правильно. Потому что предстоящий бой по-прежнему планировал я, и совсем не так, как рассчитывал Ален. Потому что я по-прежнему оставался Канетоном — только я, и никто другой. И, разумеется, я смогу заставить себя завернуть за этот угол.
Я сделал три быстрых бесшумных шага и выскочил из-за угла, наставив «маузер» на длинную темную амбразуру дота, взирающую на меня сверху вниз со следующей фронтальной параллели.
Ничего не произошло.
Я осторожно приблизился к амбразуре и оказался всего в нескольких ярдах от продольной траншеи, не имевшей стрелковой ступени. Прямо перед дотом был еще один поворот, но я знал, что за ним никого нет. Если они где и прятались, то наверху, в доте. На углу я остановился, изучая обстановку.
Это было шестигранное сооружение, встроенное во фронтальный бруствер и оборудованное амбразурами с пяти сторон. Шестая сторона представляла собой вход в траншею: надо было подняться на три ступеньки и пройти через невысокий дверной проем. Я никуда не стал подниматься. Я просто смотрел. Бруствер рядом с дотом отсырел, и песок просыпался на ступеньки… Если за последние несколько недель кто-нибудь проникал в этот дот, то он явно нырнул туда с лету — песок был нетронут. Я взбежал по ступенькам и очутился внутри дота.
Как и в случае с блокгаузом, прежде необходимо было преодолеть задульный конус; вдобавок внутренняя стена имела сложную ломаную конфигурацию, чтобы никто не смог снаружи незаметно подкрасться к свободной амбразуре и открыть огонь. Что ни говори, а дот этот был спланирован самым основательным образом. Я быстро шагнул к задней левой амбразуре.
Из нее просматривался заросший кустами бруствер, а всего в двадцати ярдах темнели прямоугольные очертания другого дота. А между ними над очередным кульвертом проходила рокада.
Теперь я понял замысел проектировщиков: два дота были размещены словно воротные столбы, чтобы охранять с обеих сторон дорогу — единственное уязвимое место во всей системе обороны.
И теперь я знал, где находится Ален со своими людьми — точнее, где он должен находиться. В таких же парных хотах, расположенных у первой линии обороны, — лишь оттуда он смог бы держать под наблюдением кусты и при этом оставаться невидимым. И понял, где он рассчитывает устроить нам ловушку и без труда нас перестрелять: ведь единственное место, где группа людей не сможет рассеяться по сторонам и тем самым сделаться неудобной мишенью, это переход через кульверт.
Сзади до меня донеслось приглушенное урчание «роллса». Мое время истекло. Я спрыгнул обратно в траншею и побежал. Многочисленные повороты больше не тревожили меня — теперь они были моими союзниками и защитниками. И на производимый мною шум тоже было наплевать: притаившийся в бетонном доте Ален, напряженно прислушивающийся к урчанию «роллса», меня даже и не услышит.
Я ворвался во фронтальную линию укреплений, обогнул пару углов и запрыгнул на стрелковую ступень. Шум приближающегося автомобиля чуть не оглушил меня.
Обернувшись через плечо, я увидел его — едва различимое серое облако, плывущее над землей ярдах в семидесяти от меня. И темную фигуру, шагающую рядом с ним: это был Харви.
А за кустами мне был виден и другой дот, расположенный на следующей фронтальной параллели.
Теперь Ален наверняка уже увидел машину и понял — что-то не так. Когда же он будет стрелять? Дождется, пока «роллс» окажется на кульверте, всего в десяти ярдах от него, или же откроет огонь с дальней дистанции, зная, что «роллс» не рискнет свернуть с трассы?
Я побежал вдоль стрелковой ступени, повернул налево, потом направо…
Станет ли Ален использовать осветительные ракеты? Нет — ни за что. Почему я так решил? Да потому, что в былые времена мы никогда их не использовали — ведь они могли одновременно осветить и нас и помешать нам ускользнуть, если дело обернется слишком круто…
Я запрыгнул на стрелковую ступень перед дотом и пронзительно крикнул:
— Свет!
ebooksa