– Ну все, Рафик, пора сливать воду, – процедил он сквозь зубы, развязно плюхнувшись в кресло для посетителей. – Есть маза, что ты фуфло гонишь. Шеф все просчитал, и выходит, что это ты старичка чем-то подпоил, а чемоданчик с баблом притырил. Я прав? – И расстегнул куртку так, чтобы онемевший от неожиданности и испуга адвокат увидел торчавшую из наплечной кобуры рукоятку пистолета.
– А кто ваш шеф? – дрожащим голосом спросил Сиротин.
– Гоген. Слышал о таком?
– Игорь Федорович?
– Он самый. У него насчет тебя возникли большие сомнения, так что тебе, брателло, или колоться, или головой в канаву!
– Но я же ему все объяснил! Он был вполне удовлетворен!
– А теперь снова засомневался. Короче, Рафик, вполне возможно, что ты не виноват. Пятьдесят на пятьдесят. Я тебя не знаю, поэтому Гоген и направил меня все проверить, так сказать, свежим взглядом. Вот и рассказывай мне все как на духу, а я уж сам решу, кто прав, кто виноват.
– Что вы хотите знать?
– Давай начнем с саквояжа. Как часто Яффе ходил с ним?
– Практически каждый день. Даже брал в поездки.
– Понятно. Теперь опиши мне его в деталях, до последней заклепочки.
– Дай бог памяти! С виду настоящий саквояж с металлическими дужками. Не новый, дорогой кожи. Цвет что-то вроде темной терракоты, матовый. Тиснение – извилистые линии, а в верхней части у застежки большой геральдический знак, герб какой-то. В общем, все.
– Ты знал, что было в саквояже в тот день?
– Точно не знал, но догадывался.
– Почему?
– Обычно ему пятнадцатого каждого месяца приносили посылку. У него после этого всегда было хорошее настроение, и он всем раздавал конверты с дополнительной премией в долларах. До того, как появились эти посылки, он платил значительно меньше.
– Кто приносил посылки?
– Родственник Вениамина Марковича Моше. Пару раз был его брат Иосиф. Они израильтяне, но живут здесь.
– Кто был в последний раз?
– Моше.