Хлеб с порохом

На нашем участке стояла тревожная тишина, лишь в районе МТФ пощелкивали выстрелы, поэтому все занялись своими утренними делами. Коровин ушел к себе. Ругать его за отсутствие наблюдателя я не стал, но замечание сделал. Я добрился, после меня побрились Карпук и Алушаев. Вроде бы все было в порядке, но тишина, повисшая над передним краем, не располагала к оптимизму. Приказал усилить наблюдение, а сам стал следить за танком, который мчался за бетонным арыком в моем тылу. Я подумал, что этот танк проедет сзади в расположение восьмой роты, но он свернул в разбитый проем в бетоне и направился ко мне. Это меня еще больше обеспокоило – я никого не ждал. Танк был из нашего танкового батальона, но офицера, который соскочил с брони и подбежал ко мне, я не знал.

– Товарищ майор, это ваше подразделение стреляло сейчас по зеленке? – Танкист показал рукой на деревья, тянувшиеся от моста вдоль реки против моего участка обороны.

– Да, моя батарея, – настороженно ответил я. – А в чем дело?

– Меня прислали вас предупредить. Первый батальон попал в окружение и разбит. Остатки пехоты будут прорываться через эту зеленку в вашем направлении. Смотрите, не откройте огонь по ним.

– Ни фига себе… – в изумлении протянул Кирьянов, стоявший около меня.

Я оглянулся – сзади стояли практически все: офицеры и солдаты.

– Слушай, старший лейтенант, как окружен и разбит?

– Да я сам ничего не знаю. Знаю только, что командир батальона тяжело ранен и его будут выносить во время прорыва.

Эти слова старлей произносил уже с брони. Спросить, кто его прислал, я уже не успел. Танк заревел, крутанулся на пашне, вздыбив землю, и умчался обратно. В голове царил сумбур и смятение от этого сообщения. Я не понимал, как мог быть разбит целый батальон. Тогда получается, что МТФ тоже в руках боевиков, и нам надо опасаться оттуда нападения. Я начал советоваться со своими подчиненными, как лучше организовать оборону своего участка в свете новых обстоятельств. Но не успели мы обсудить этот вопрос, как стрельба вспыхнула в расположении первого батальона с новой силой. Еще более интенсивная, чем в первый раз. Без моей команды все разобрали оружие, Торбан с Чудиновым схватили еще цинки с патронами, я опять взял пулемет и пару коробок с лентами, еще несколько коробок – Карпук с Кирьяновым, и мы снова заняли оборону. Духи суетились в зеленке, но в нашу сторону практически не стреляли. Огонь они вели в направлении окраины МТФ. Кустарник, куда Кирьянов нанес удар огнеметами, вновь ощетинился огнем. Особенно зло и упорно бил пулемет, из-за чего мы его быстро обнаружили.

В окопе около стреляющего пулеметчика суетились еще двое чеченцев: наверно, второй номер и подносчик боеприпасов. Я прильнул к прицелу и навел свой пулемет на огневую точку противника. Еще мгновение, и нажал бы на курок, но в это время вокруг окопа заплясали разрывы от пушки БМП-2. Приподнявшись над пулеметом, я наблюдал в бинокль, как очередями автоматической пушки БМП перепахивало землю вокруг пулеметного гнезда, пока огневая точка не прекратила свое существование.

Я перевел бинокль в сторону окраины МТФ. Со стороны молочно-товарной фермы к мосту неслось несколько БМП с десантом на броне. Вокруг машин и на их пути подымались разрывы от подствольных гранатометов, ручных гранатометов и мин, но машины с прильнувшим к броне десантом сквозь огонь упорно двигались к мосту. Из зеленки выскочил боевик, присел на колено и вскинул РПГ на плечо. Через секунду сверкнуло пламя, и граната устремилась по короткой траектории к ближайшей БМП. Ударила вскользь и ушла в сторону, разорвавшись сзади машины. Пехота еще плотнее прижалась к броне, потом, как по сигналу. они приподнялись и стали бить из автоматов по гранатометчику. Боевик в это время вставлял в гранатомет следующую гранату, от неожиданного ответного огня уронил гранатомет и вскочил на ноги. Стал топтаться на месте и резво размахивать руками, как будто отбивался от пчел или ос. Потом сообразил, упал на землю и на четвереньках быстро-быстро помчался в сторону кустов, где через несколько мгновений и скрылся.

Пока я наблюдал за метаниями гранатометчика, пехота спешилась с машин и редкой цепью уже охватывала кустарник и бугры у въезда на мост. Вроде бы сопротивление было сломлено, но из кустов сверкнуло пламя выстрела из гранатомета, и граната вонзилась в бок БМП. Пламя от разрыва гранаты, как это бывает от попадания в цель, мгновенно окутало всю машину и тут же исчезло. Боевая машина, до этого медленно двигавшаяся к мосту, как будто споткнулась и начала разворачиваться, но тут же замерла. Из люка показался механик-водитель, быстро выскочил из машины и в шоке обежал несколько раз вокруг нее. Пулемет в башне, еще когда она двигалась, бил по кустарнику, но сейчас молчал. Механик остановился около кормы и оглянулся вокруг, но никто не спешил ему на помощь: каждый на войне занимался своим делом. Он открыл кормовую дверь, откуда сразу же повалил черный дым. Солдат сначала от неожиданности подался назад, но потом решительно нырнул в дым и скрылся внутри машины. Две БМП обогнули его машину с обеих сторон и двинулись к въезду на мост, непрерывно строча из пулеметов вдоль моста, изредка били их пушки, но уже по тому берегу, невидимому для нас. Десант с подбитой БМП суетился около кустарника, кидая туда гранаты и строча вслепую из автоматов в глубь кустов, но сломить сопротивление чеченцев не удавалось. Одна БМП с несколькими солдатами на броне медленно проехала вдоль кустарника. Солдаты настороженно всматривались в заросли с высоты машины, вдруг резко привстали и открыли интенсивный огонь в глубь кустарника, тем самым предопределив судьбу обороняющихся боевиков. БМП, оказав помощь, двинулась дальше вдоль берега, но уже через двести метров попала под жестокий огонь боевиков. Удачно избежав попадания нескольких пущенных гранат, бронированная машина стала пятиться в сторону моста, огрызаясь огнем из пушки и пулемета. Солдаты, прикрываясь башней БМП, вели огонь по чеченцам, которые двигались параллельно машине по зеленке и стреляли по нашим из автоматов. Через сто метров они вырвались из зоны огня и остановились у кустарника, уже занятого солдатами. Подбитая БМП горела в полную силу, выбрасывая в чистое небо черный столб дыма. Иной раз пламя вскидывалось, и из него вылетали искры от рвавшегося внутри машины боезапаса. В двадцати метрах виднелся механик-водитель, сидевший рядом с другом, которого он вытащил из подбитой машины. К ним подскочила санитарная МТЛБ, механика сразу отодвинули в сторону, а над раненым склонились медики, но колдовали они немного, через минуту его загрузили в машину, и она помчалась по асфальту в сторону племсовхоза, где находился полковой медицинский пункт.

Пехота уже определилась с обороной и располагалась в районе моста, иной раз ее обстреливали из зеленки, но стреляли вяло. Как правило, после ответного огня духи на долгое время затихали, а потом все повторялось. БМП уже не горела, а лишь чадила. Механик-водитель потерянно бродил вокруг остатков машины, не обращая внимания на автоматный огонь боевиков. Время от времени к нему подходили сослуживцы и утешали, пытались утащить к себе, но солдат не соглашался и оставался около догорающей боевой машины. Правее МТФ, за ним, продолжал греметь бой. Стрельба то усиливалась, то замирала, но стреляли там постоянно. Артиллерия посылала через нас за реку снаряды; куда они там падали, видно не было, но после разрывов в небо подымались клубы черно-серого дыма.

Так прошло минут тридцать-сорок, и я уже только изредка поднимал бинокль и разглядывал то позиции мотострелков у моста, к которым непрерывно подходило подкрепление живой силой и техникой, то смотрел на зеленку, все еще занятую боевиками, понимая, что следующий удар наших будет вдоль зеленки и берега реки в сторону южной окраины Чечен-Аула.

– Товарищ майор, – крик Торбана заставил меня вздрогнуть, – вас к радиостанции вызывает командир полка.

– Лесник 53, я Альфа 01. Прием! – услышал я нетерпеливый голос связиста командира, когда спустился в землянку.

Я ответил связисту, выслушал приказ Петрова и через минуту подтвердил получение сообщения. Торбан побежал во второй взвод за противотанковой установкой сержанта Ермакова, а Алушаев и Чудинов суетились вокруг моего БРДМ, прогревая двигатель.

– Алексей Иванович, остаешься за старшего, а меня с противотанковой установкой вызывает к себе командир полка.

Я с нетерпением поглядывал в сторону второго взвода, где солдаты суетились вокруг противотанковой установки. Мне казалось, что все делается медленно, и я начинал закипать, почти не слушая, что говорит мне Кирьянов. Но вот машина Ермакова тронулась с места и направилась в мою сторону. Я облегченно вздохнул и стал слушать, что мне обиженно говорил замполит. Это была старая песня о том, что я его никуда не отпускаю и не беру с собой повоевать. А он только киснет в тылу. Спорить с ним было бесполезно, да и не время.

– Алексей Иванович, – я досадливо поморщился, наблюдая за тем, как мой БРДМ подъезжал ко мне, – сколько можно разговаривать на эту тему? Я командир, и моя задача воевать. Ты замполит, и твоя обязанность воспитывать солдат, ну а когда придет время, то повести их за собой в бой. Тебе что, мало позавчерашнего и сегодняшнего дней? Алексей Иванович, давай рули здесь, а я поехал.