– В машине. Выхватить не успели, – еле слышно прошептал офицер и стал смотреть в сторону.
Все мои благие намерения сдержаться мигом улетучились. Никогда не лежало у меня сердце к командиру третьего взвода: как бестолковый и безалаберный был – таким он и остался, хотя и провоевал, можно сказать, четыре месяца.
– Это что ж, товарищ старший лейтенант, получается? Вы с командиром машины, оставив оружие, амуницию внутри машины, ехали на броне, как на курорте. Забыв, что кругом противник, что он может выстрелить из-за любого куста. Это вы должны пинать бойцов, чтобы они были всегда начеку, а вы первый и нарушаете, подавая пример своим подчиненным…
Я замолчал, а то если я буду продолжать его ругать, то ведь могу не сдержаться и в рожу ему заехать, так он меня со своим взводом достал.
– Ладно, ругать больше я вас не буду – просто бесполезно. Мишкин, сколько ракет взорвалось внутри?
Командир взвода задумался, но потом нерешительно пожал плечами:
– Не знаю, товарищ майор.
Я тяжело вздохнул, подавляя нарастающий гнев:
– Как ты был, товарищ старший лейтенант, «пиджаком», так им и остался. Ничему тебя не научили эти четыре месяца войны. Как с тобой разговаривать, я не знаю.
– Товарищ майор, ну чего вы опять на меня наезжаете? Ну, не считал, сколько взорвалось ракет, и что из этого?
С досадой махнув рукой, я повернулся к командиру машины:
– Сколько взорвалось?
Сержант исподлобья взглянул на командира взвода, потом потупил взгляд:
– Тринадцать.
– А теперь, Мишкин, послушай, для чего твой сержант, в отличие от тебя, считал разрывы ракет. Докладывайте, товарищ сержант.
Командир машины чувствовал себя неуютно, полагая, что своими разъяснениями ставит в неловкое положение командира взвода, и поэтому мялся, но потом пересилил себя и начал рассказывать:
– В машине находилось пятнадцать ракет, взорвалось тринадцать. Две ракеты, которые не взорвались, подверглись воздействию высоких температур и, скорее всего, находятся во взведенном состоянии. Значит, транспортировать противотанковую установку нельзя, нельзя и туда лезть. Можно, конечно, кинуть туда гранату, чтобы они сдетонировали, но неизвестно – взорвутся обе или только одна.
Сержант замолчал и выжидающе поглядел на меня, как бы спрашивая, все ли он сказал или что-то упустил.
Я удовлетворенно мотнул головой и молча показал рукой на сержанта: мол, учись, Мишкин, потом отослал солдат подальше, чтобы они не слышали, что я буду говорить их командиру.
– Мишкин, ты хоть разговаривай с подчиненными, общайся больше с ними, и они тебя многому научат. Видишь, как сержант четко и грамотно все разложил – учись. Ладно, ругать больше не буду, но я тебя все равно накажу. Может быть, неправильно поступаю, но я тебя здесь оставляю вместе с солдатами для охраны противотанковой установки, чтобы никто не полез туда из любопытства и не подорвался. Можно, конечно, было оставить одних солдат для охраны, но останешься и ты – раз думать не хочешь, значит, будем заставлять. Еду и спальные мешки старшина вам привезет. А я сейчас поеду к саперам и договорюсь, чтобы завтра они разминировали ракеты, и мы утащим машину в ремонтную роту для ее списания. Сходишь к десантникам и договоришься о взаимодействии.
ebooksa