Возвращение

— Ты мне ещё здесь нужен, посыльного давай.

— Так туточки он стоит, — виновато улыбнувшись, Лёнька посторонился чуть в сторону, пропуская посыльного по штабу.

— Ваше Превосходительство, ратник первого десятка сто первой сотни Спиридон Сидоров по Вашему приказанию прибыл! — браво отрапортовал вошедший посыльный, оттесняя плечом замершего по стойке смирно ординарца.

— Спиридон, дуй — ка ты в третью тысячу, — совсем не по уставу начал генерал-воевода, — найди там Феоктиста Степановича Волхова — тысячника, скажи: просил, мол, Кожемяка к нему прибыть. И поторопись…

— Будет исполнено! — козырнув, ратник стремительно выскочил из генеральской палатки.

— Видишь, каков орёл?! — Всеволод кивнул в сторону убежавшего с поручением ратника. — Тебе до такого ещё расти и расти…

— Дак мы что? Мы способные…

— Вот что удумал я, свет мой, Феоктист Степанович, — рассказывал воевода получасом спустя, усадив тысячного, как гостя долгожданного, за празднично накрытый стол и потчуя его жареной курочкой. — Мало того, что войско малое создать, особое по тылам вражеским да по норам их тайным дерзновенно сведущее, так ещё и лучников — метальщиков стрел-копий обучить, дабы от чарожников издалече одномоментно избавиться. Что скажешь по поводу сему, друг добрый?

— Что сказать? Так и скажу: хорошее дело задумал ты, батюшка-воевода. Надо чарожников бить, надо управу на них искать. Оно и впрямь, коль стрелы тяжёлые навострить да стрелков метать их выучить, глядишь, дело и сладится. А про войска малые уже слыхивал. Тоже славное начинание. Не сегодня — завтра побегут орки. В том, что побегут, и не сомневаюсь. По норам да схронам тайным прятаться начнут. Там их войском не найдёшь — не выищешь, а следопыты умелые, вои отважные всякого орка отыскать да уничтожить сумеют. У нас такие воины есть, что с сотней десятком схватятся и выстоят, а если потребуется, то и смертью полягут, но не отступятся.

— Значит, считаешь, что дело моё славное?

— Считаю и без сомнения.

— Ну, раз так, так тебе и хоругвь в руки. Собирай лучников да людей мастеровых, на дело луков особых изготовления способных.

— Так ужо ль справлюсь ли? Я, почитай, подобным никогда и не занимался!

— А кто занимался? Главное, вера в тебе, Феоктист Степанович, есть, так что кроме тебя, считай, и некому. И не отговаривайся, принимай дела к исполнению. Я тебе слово своё сказал. Говори, что согласен, ибо другого ответа и не приемлю.

— Вот ведь как получается, покушал курочки! Заманил ты меня, воевода — батюшка, в мышеловку хитрую, теперь не откажешься! Что, видно и впрямь принимать на себя дело непривычное придётся! А, была не была, согласен я, воевода-батюшка, чай, не себе служу, а Родине. Стараться буду, а там как получится.

— Ты мне это, Феоктист Степанович, брось! Обязательно должно получиться.

— И я так думаю, только всё одно боязно, а вдруг оплошаю? — полковник лукаво посмотрел на сидящего напротив воеводу. Но тот ничего не ответил и лишь едва заметно улыбнулся уголком рта. Только уже провожая тысячника к выходу, остановился и, глядя ему прямо в глаза, молвил:

— Если б я думал, что оплошаешь, я бы другого поставил. Так что иди с богом и к победе над врагом готовься. А относительно войска особливого я ещё у государя и грамотку вытребую. Чтобы и одежкой, довольствиями денежными да и прочими, поперёд других стояли.

Учения шли своим чередом. Генерал видел, как день ото дня улучшается боевая выучка ратников, как слаженнее и увереннее штурмуют они стены крепости потешной, как в дома учебные, специально построенные, врываются. Всё вроде шло хорошо, но беспокоили его доклады тысячников и сотников. Вот и сегодня с самого утра в приоткрытую дверь шатра генеральского сперва постучались, а потом в полутёмное пространство просунулась голова с таращимися во все стороны, но ничего не видящими со свету глазами.

— Разрешите?