Началась «работа»…
3 часа 40 минут (3 августа). БОЙ. Огонь был такой плотный, что не поднять головы. Ошибка была крохотной, но роковой. Караван уже прибыл на место. Об этой расселине, в узком ущелье, они даже не догадывались. Ущелье вдруг, каприз природы, разбегалось в обе стороны и так же сужалось через 200 метров. Получался мешок, площадка размерами, где-то метров 150 на 200 — идеальное место. Ну а дальше, за века, горная речка проточила в скалах проход, где по обоим берегам две лошади пройдут с трудом. База!..
Всадники спешились и начали, было, разминать затекшие ноги, как вдруг, раздался свист орла — Тюлень оповещал о том, что «хвоста» нет, и он соединяется с группой.
«Орлы не летают по ночам, рыбная твоя душа!!!» — молча прокричал Шах, но было поздно. Афганцы-воины, жители гор, мигом разбежались за валуны, в изобилии находившихся в «мешке», и открыли огонь. И понеслась круговерть боя…
Через двадцать минут Шаху стало ясно, что дело худо. «Духи» распаковали несколько вьючных тюков и по «краповым» мощно ударили четыре ПК, а ещё через несколько минут «духи» стали бить из РПГ-7. Залпами, с трёх точек. Группу оттеснили к выходу из каменного мешка к, той самой, узкой горловине. Разведчики залегли за камни.
— Медведь! — Перекрикивая грохот боя, позвал Шах своего зама. — Что скажешь?
— Маяки заложили. — Лицо прапорщика светилось от огней этой смертельной дискотеки. — Надо уходить, Шах! Сейчас! У них тройной численный перевес, знание местности, о вооружении не говорю, а через 2 часа светлеет. Днём мы станем мишенями, как в тире — все ляжем.
— Вижу, Игорь, вижу. Но, ведь, просто уйти не дадут. Мы, ведь, молодцы, нашли базу передачи. Поэтому кто-то должен их придержать огоньком, пока группа выйдет в «зелёнку», там не достанут. До «зелёнки» ходу час, час пятнадцать… Мне нужен пулеметчик, Медведь, а ты поведёшь группу.
— Совсем офуел, Серега? Знаю — сам не сдашься, а если подстрелят и возьмут без сознания. С тебя же ремни будут резать, а потом принесут в мешке голову Масуду, за полмиллиона «гринов». Не конает идея!
— Так, Игорёк! Слушай приказ прапорщик! Собираешь группу и, через 10 минут уходите. Ясно? Мне и нужен-то всего час. Давай!
— Таварич старши лэтэнант! — Ворвался в разговор командиров горячий говор. — С табой астанус, да! Прикажи, да! Я пулемётчик хороший, сам сказал. Если уйду, родня не поймет. Братья скажут: «Зачем не остался?» Сам мене Батыром назвал — с табой астанус, да!
Шах смотрел в горячие, южные глаза Беслана: «Это твой первый бой, Батыр, и может статься последний. Ты даже, пока ещё, не „краповый“, хоть и получил Берет. Две недели назад… Ты же хочешь Косой „фак“ показать, как настоящий джигит. Родня не поймет! Родня не поймет, если не вернёшься, дурачок!..»
— Так, Медведь, группа уходит через шесть минут. Я беру два РПК и… — Тяжёлое это было решение. — И Батыр со мной. Время пошло!
— Спасибо, да! Маладэц, да, командир! Не сможешь пожалеть, Батыр обещает!
Группа стягивалась быстро, но создавая, одновременно, впечатление, попавших в западню, не очень умелых бойцов. Себе оставили по 2 рожка с патронами и по одной РГД. Остальное ссыпали в два РД[5], для командира и Батыра. Группа уходила, уводимая Медведем, с грустью. Мужики понимали, что Шах и Батыр смертники. Сдерживать час, вдвоём, около сорока опытных бойцов — это верная… «…А может, повезёт?…» — надеялся каждый.
4 часа 50 минут (3 августа). БОЙ. Группа ушла. Вот уже как 40 минут. Заряженные магазины валялись рядом с РД. Беслан прирос к прикладу РПК, и всё стрелял и стрелял. Шах был ранен минут через десять, после ухода группы. Разрывом гранаты от РПГ-7, Шаху посекло руки, а несколько осколков прошили грудь. Командир был жив, но очень плох, хоть и в сознании. Шах всё пытался командовать, но Беслан и сам, интуитивно, чувствовал, когда надо сменить позицию, когда бросить гранату…
— Аа-а-а-а, ш-шакалы! — Орал в горячке боя Батыр. — В кого стреляешь, иш-шак дурной? В воина-а стреля-аеш, да? Н-на, лови мой пуля, ш-шакал!..
— Они должны были выйти к дороге уже, как минимум, час назад. — Склонив голову к пудовым кулакам, проговорил Медведь. — Батя, дай двух-трёх человек, я вернусь на точку за Шахом и Батыром.
— Сиди, прапорщик. Самому тошно! Если потеряли Шаха — себе не прощу! Да ещё этот пацан совсем, Беслан Батыров. Дурак!
ebooksa