Героям не место в застенках

– Ничего нельзя сделать официально, – презрительно процедил Олег Борисович, передразнивая своего недавнего телефонного собеседника из МИДа России, который уверял его, что дипломаты принимают все возможные меры. – Какие, к черту, меры он принимает, этот МИД? Тут надо действовать радикально, а не болтологией заниматься…

Пройдясь по просторному кабинету, он опять остановился перед окном. Будучи начальником отдела управления контрразведки, Болдырев имел почти неограниченные возможности. Но самое главное, он имел доступ к документам с «двумя нулями» – с грифом «Совершенно секретно». Всего за неделю ему удалось совершить, казалось бы, невозможное – добыть подробный отчет о судебном процессе над Бузько. Но что это давало ему сейчас? Почти ничего. Репортажи об этом событии ежедневно показывали все российские телеканалы. Да и не только российские, но и европейские. Однако литовское правосудие никак не реагировало на голоса правозащитников, монотонно повторяя одно и то же: мол, это личное внутригосударственное дело республики. Прибалтийские же средства массовой информации, захлебываясь от восторга, визжали о торжестве демократии в их странах и называли Макара Капитоновича не иначе как оккупантом.

Было, конечно, и кое-что положительное в том, что «дело Бузько» получило столь громкую огласку. Президент России во всеуслышание пообещал, что возьмет его под личный контроль. А после того, как было обнародовано, что Верховный суд Литвы утвердил приговор первой инстанции – десять лет лишения свободы с содержанием в тюрьме, Глава одной шестой части суши и вовсе заявил о том, что Макар Капитонович получает российское гражданство, минуя все необходимые для этого процедуры.

Литовские власти отреагировали мгновенно. Освобожденный было под залог с правом отбывать наказание под домашним арестом, Бузько был тут же вновь арестован и помещен в камеру Шяуляйского СИЗО, где дожидался решения Европейского суда. По данным, которыми располагал Олег Борисович, решение это, скорее всего, будет отнюдь не в пользу старика.

«Дядя Макар, дядя Макар… – тоскливо подумал Болдырев. – Чем же тебе помочь? Выкрасть, что ли, старика у этих, с позволения сказать, борцов за демократию?».

Эта мысль понравилась Олегу Борисовичу. Быстро вернувшись к рабочему столу, он схватил трубку внутреннего телефона и набрал номер своего зама.

– Семен Васильевич, – проговорил он, когда ему ответили на том конце, – зайди-ка ко мне, пошушукаться надо…

В ожидании заместителя Болдырев нервно барабанил пальцами по столу. Пришедшая ему в голову мысль о похищении Бузько была соблазнительной и крайне заманчивой. Но пока это была только идея, не имеющая под собой никакой основы, а потому требующая трезвого осмысления. В конце концов, возможности контрразведки тоже небезграничны, хотя в этой области за время существования ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ сотрудники госбезопасности накопили богатый арсенал, которым могли похвастаться всего несколько государств. Но были еще и юридические, и чисто моральные аспекты предстоящей операции.

В дверь коротко постучали, в проеме появилась подтянутая фигура Семена Васильевича Мамонтова.

– Разрешишь, Олег Борисович? – с порога произнес его зам.

– Раз вызывал, значит, разрешаю, – буркнул Болдырев, крутя в пальцах карандаш. – Проходи, присаживайся, хочу по одному делу посоветоваться с тобой…

Заместитель уверенно сел напротив и вопросительно посмотрел на Болдырева. Они работали вместе достаточно давно, можно было даже сказать, что дружили. Между Болдыревым и Мамонтовым за последние годы сложились полуформальные отношения, так что они могли говорить друг с другом практически на любые темы без всяких обиняков.

– Слышал, что литовцы творят с нашими ветеранами? – напрямик спросил Болдырев, не желая ходить вокруг да около. – Совсем совесть потеряли…

– Ты о чем это? – осторожно поинтересовался тот.

– Да про старика этого, Бузько, которому десять лет впаяли непонятно за что.

– Ну, это известная история, – пожал плечами Семен Васильевич. – Мы-то каким боком в нее замешаны?

– Понимаешь, – тщательно подбирая слова, заговорил Болдырев, избегая смотреть в глаза собеседнику, – дедок этот, почетный чекист, ветеран контрразведки, фронтовик… А ему целый червонец выписали… Несправедливо как-то получается… Это ж для него как пожизненный срок. Правильно?

– В общем-то, правильно, – не стал спорить Семен Васильевич. – Но там ведь наш МИД что-то суетится…

– Вот именно, что суетится. А толку никакого, – отмахнулся генерал. – Звонил я нашим людям в МИДе. Мнутся, что-то несут невнятное – мол, делаем все от нас зависящее… Ну, ты знаешь, как это бывает в подобных, абсолютно безнадежных случаях. Слушать их тошно!

Мамонтов сидел молча, никак не реагируя на сбивчивую речь начальника.