На мониторе виднелся план усадьбы и прилегающей к ней местности. Огонек мерцал в центре дворца.
– У меня свои счеты с Глотовым. Я не ошибся: люди, подобные ему, не доверяют никому, кроме себя. Это их и губит.
Было темно и сыро. Ветер бросал крупные капли дождя в оконные стекла. Время от времени в небе вспыхивали молнии, и почти сразу же за ними раздавались оглушительные раскаты грома. И погруженное до этого во тьму имение заливал тогда яркий безжизненный свет. Заливал и гас.
Оператор, сидевший перед мониторами, не смыкал глаз. Во время вспышек аппаратура барахлила, изображение несколько секунд прыгало, но затем восстанавливалось.
И вновь вспышка, почти над самой головой, и снова раскат грома. Оператор присмотрелся к пляшущему изображению, ему показалось – что-то темное промелькнуло над оградой, а затем закрыло камеру, но не плотно, словно колышущейся сеткой.
– Мужики, – вытерев лоб, обратился он к охранникам в соседней комнате, – проверить надо. В пятом секторе что-то творится.
– Не дай бог, снова дерево повалило, – пробурчал старший смены. – Хозяин и так не в духе последние дни. Хорошо, что еще не вернулся. Пошли.
Трое охранников вышли к пятому сектору. Вдоль ограды, за сетчатым забором, по узкой полосе травы бегали собаки. На камере висела ветка тополя.
– Ветку ветром сорвало, ее ты видишь, – сообщил старший смены оператору по рации. – Снимать ее сейчас не полезем, собаки мешают. Если бы проник кто-то посторонний, они бы уже, знаешь, какой лай подняли? Так что все путем. Возвращаемся.
Тяжелые, чугунного литья, центральные ворота имения распахнулись перед лимузином Глотова. Александр Филиппович сидел мрачнее тучи, расположившийся рядом с ним Хусейнов старался казаться незаметнее. Возвращались с международной конференции по проблемам Северного Кавказа. Проплаченные западные дипломаты, завязанные на российский бизнес, как и положено, в своих выступлениях отмечали успехи с соблюдением прав человека в автономной республике. Отмечали роль в этом местного президента, исправно намекали на то, что следует распространить опыт организации власти на весь регион. Короче, в меру сил и возможностей отрабатывали свой хлеб с маслом и черной икрой. Ход конференции снимали все центральные телеканалы. Деньги, вброшенные в организацию конференции, работали. Но обещанное приветствие участникам от президента страны так и не прозвучало, причем без всяких объяснений. На звонки Глотова в Администрацию никто из влиятельных людей не ответил. Словно связь испортилась, а его вызовы до абонентов просто не доходили. Переговорить удалось лишь с мелкими клерками, а те, как водится, ссылались на свою неосведомленность.
Что-то странное произошло и с бандой Тангаева. По независимым FM-станциям в выпусках новостей регулярно появлялось сообщение о происшествии на станции метро. Но конкретики не звучало. Журналисты и сами терялись в догадках. Никого из них не пропустили через оцепление. Пассажиры, вышедшие со станции, сообщали, что слышали какой-то хлопок, а затем всех организованно эвакуировали со станции. О погибших не сообщалось. Станция до сих пор была закрыта, поезда миновали ее без остановок. Государственные же каналы отмалчивались, словно ничего и не случилось.
– Да они просто не знают, что говорить, решили замолчать теракт, – пытался обнадежить Глотова сидевший рядом с ним Хусейнов. – Не получится. А Тангаев объявится, он на дно залег.
– Ты можешь помолчать? – раздраженно бросил Глотов и опустил стекло. – Почему подсветка не включена?
– Гроза. Что-то замкнуло, – ответил охранник.
– И здесь не все слава богу…
Лимузин подъехал к парадному крыльцу.
Зайдя в кабинет, Глотов включил свет и запер дверь на ключ; не спрашивая, будет ли пить, плеснул в стаканы вискаря – себе и Хусейнову. Ночь предстояла бессонная, следовало разобраться, на каком «небе» оказались заговорщики.
– Ты понимаешь, что проект указа могут и не подписать? А он уже лежит на столе у президента. И выдернуть его оттуда я не могу. Второй раз шанс не скоро представится.
– Вы просто сильно волнуетесь, – произнес Хусейнов, но стакан со спиртным зазвенел о его зубы.
Глотов брезгливо усмехнулся и нажал кнопку на телевизионном пульте; пришло время новостей, следовало посмотреть, что покажут центральные каналы. Сюжет о конференции, в которой принимал участие Глотов, вышел, как и было договорено с продюсером, первым номером. Но вышел скомканным и урезанным. Никаких славословий в адрес участников не прозвучало, даже президента автономии ни разу в кадре не показали.