– Не сейчас… Нравитесь… Нравишься!
Герман сполз на пол, стягивая со стройных ног последнюю кружевную преграду.
Дина резко села и поджала ноги, но было поздно. Он отбросил трусики, вскочил и рванул на себе рубашку. Раздался треск, и пуговицы полетели на пол.
– Что вы делаете?! – ужаснулась Дина.
Герман торопливо расстегнул брючный ремень. Штаны свалились до колен. Глаза Дины округлились.
Неожиданно в дверь громко постучали.
Германа обдало жаром. Он резко нагнулся и натянул брюки. Дина соскочила с дивана и бросилась под стол, однако не рассчитала и ударилась головой о крышку. Раздался грохот. Она сморщилась, схватила трусики, зажала их в кулачок и выпрямилась.
Герман застегнул ремень, провел ладонями по волосам и вопросительно посмотрел на Дину:
– Кто?
Она выразительно пожала плечами.
Стук повторился.
– Странно, – прохрипел Герман.
За все время его пребывания в должности никто не смел так бесцеремонно ломиться в двери кабинета. Хотя он никогда не запирал их, да и Дина постоянно была в приемной.
– Я открою? – одними губами спросила Дина.
Герман показал себе на лицо и сделал круговое движение рукой, пытаясь таким образом дать понять Дине, что у нее размазан макияж.
Она кивнула, прокралась к шкафу, открыла бар, присела на корточки и стала приводить себя в порядок, насколько это позволяло заставленное бутылками зеркало.
Герман открыл дверь. В приемной уже никого не было. Мимо, пряча взгляд, проскользнула Дина.
– Кто бы это мог быть? – Герман вышел в коридор и огляделся по сторонам. Пусто.
Он едва хотел вернуться обратно, как за дверями кабинета исполнительного директора раздались голоса и шаги.
– …я же говорю, только что был здесь. Ума не приложу…