Страшный рассказ

22
18
20
22
24
26
28
30

Напиться ей так и не удалось. В ресторане было чересчур шумно, дымно, грязно, водку подавали отвратительную, вино — еще хуже; вдобавок к Ольге почти сразу начали липнуть какие-то полупьяные подонки. С трудом высидев в этом шалмане чуть больше полутора часов, она расплатилась и ушла, не имея ни малейшего понятия о том, что станет делать дальше.

Вот тут-то она и убедилась, что Бог на свете есть. Если существует Бог, то должен существовать и дьявол; Дымова не знала, кто сделал ей этот подарок, но подарок был воистину королевский: подойдя к своей машине, она с огромным удивлением увидела переминавшуюся возле закрытой передней дверцы Воронихину. За спиной у Воронихиной громоздился огромный белый джип, на котором она, судя по всему, приехала. Джип, наверное, был тот самый, о котором шла речь в рассказе. С болезненным любопытством разглядывая в мертвенном свете ртутных фонарей бледное, с расширенными глазами лицо Воронихиной, Ольга подумала, что ее муженек впервые в жизни написал по-настоящему реалистичную вещь. Еще ей подумалось, что она может существенно добавить в рассказ реализма; обстоятельства сами собой сложились таким образом, что Ольга могла сделать сочинение мужа полностью реалистичным.

— Какая встреча, — холодно сказала она, вынимая из кармана ключ. — Как ты здесь очутилась?

Воронихина коротко, прерывисто вздохнула.

— А разве вы не…

— Что — «я не»? Следила за тобой? Ты что, нездорова?

— Простите, мне показалось… почудилось… Я…

Говорить ей было трудно, но Ольга Павловна вовсе не собиралась ей помогать. Глядя в испуганные глаза этой девчонки, Дымова испытала горькое удовлетворение: соплячка явно получила, прочла и верно оценила содержание пришедшей по почте рукописи. Неожиданная встреча с женой любовника ее добила; пожалуй, девчонке этого было бы вполне достаточно, но ведь существовал еще и Дымов!

— Тебе почудилось, — медленно, с холодной издевкой произнесла Дымова, — что мне известно о твоей связи с моим мужем и что я намерена тебе отомстить? Что ж, ты недалека от истины.

— Ольга Павловна, — Воронихина умоляюще прижала к груди сомкнутые ладони, — Ольга Павловна, я вас умоляю, простите меня! Я… Все кончено, честное слово! Вы больше никогда меня не увидите, не услышите обо мне. Поверьте, я боюсь не за себя… то есть я не боюсь, мне просто стыдно, так стыдно! Я сама хотела вам рассказать, объяснить, но я не знала как… Вы же видите, я подошла сама, как только…

— Как только увидела на стоянке мою машину и решила, что я пришла за тобой, — насмешливо закончила Дымова.

— Неправда! То есть и это тоже, но я бы могла… В общем, меня есть кому защитить и мне вовсе необязательно к вам подходить.

Дымова усмехнулась, вставляя ключ в дверной замок. Ника посторонилась, давая ей открыть дверцу.

— Пустые разговоры, — вздохнула Ольга Павловна. — Этот твой защитник не выскочит на крыльцо с дубиной? Давно ты здесь торчишь? Он ведь, наверное, беспокоится.

— Он в душе. Я звонила буквально за минуту до вашего прихода, никто не отвечает…

— Ага, — сказала Ольга Павловна, садясь за руль и сразу же незаметным движением убирая с сиденья склянку с хлороформом. — Что ж, присаживайся, поговорим. Садись, садись, нам есть о чем потолковать. Извинения твои — пустой звук. Тебе не кажется, что я заслужила подробного, откровенного рассказа о том, как вы вдвоем водили меня за нос? Садись! — Она слегка повысила голос, и вышколенная хирургическая сестра Воронихина машинально подчинилась отданному знакомым голосом врача приказу. — Для меня все это давно не секрет, — продолжала Ольга, вынимая из кармана носовой платок. — Я свое уже отплакала, отскрипела зубами, так что бояться тебе нечего. Перегорело все, потухло… Просто не люблю белых пятен в собственной биографии. Дверь прикрой поплотнее, сквозит. Плотнее, плотнее!

Пока Воронихина хлопала дверцей, она привычным движением откупорила бутылку и опрокинула ее, прижав платок к широкой горловине, а когда Ника обернулась, ее поджидал сюрприз.

С Дымовым проблем не возникло — он по-прежнему спал, хотя и успел за время отсутствия Ольги перебраться из машины в дом. На столе стояла откупоренная бутылка водки, в которой не хватало почти половины. Ольга на всякий случай влила в пьяно бормочущего мужа еще целый стакан; это могло его убить, но ей было наплевать. Потом она притащила в дом бесчувственное тело Воронихиной и связала соперницу так крепко, как сумела, напоследок засунув ей в рот какую-то тряпку.

Так они и ночевали рядышком на полу: Дымов — пьяный до бесчувствия, а Воронихина — связанная, с кляпом во рту. Очнувшись, она все поняла и принялась мычать, стуча связанными ногами по полу, но Ольга не обращала на нее внимания. До утра она просидела за столом, куря сигареты и раз за разом перечитывая дрожавшие на экране ноутбука строчки рассказа, а утром снова дала пленнице наркоз, влила в начавшего подавать признаки жизни мужа еще бутылку водки и отправилась в поселок, где ей за час сколотили отличный ящик — прочный и вместительный.

Внутри у нее все оледенело, потеряло чувствительность. В самый последний момент Ольга передумала и не стала хоронить мужа вместе с Воронихиной. Во-первых, очнувшись, они могли совместными усилиями как-нибудь выкарабкаться из своей могилы, а во-вторых… Во-вторых, в голову ей пришло кое-что получше.