До седьмого колена

Вынеся этот вердикт, господин главный редактор прихватил со стоявшей в сенях лавки ведро с водой, снял с гвоздя мятый жестяной ковшик, выдал Юрию обмылок и полотенце, и они вдвоем вышли на высокое крыльцо дачи. В бархатной майской ночи сияли россыпи звезд, в траве, которой буйно зарос участок Светловых, стрекотали ночные насекомые. Там, в траве, кто-то тихонечко, воровато шуршал – то ли мыши, то ли выбравшиеся на ночную охоту ежики. Светлов щелкнул выключателем в сенях, и над крыльцом зажегся светильник в матовом плафоне. На него сразу же начали слетаться крупные ночные мотыльки и еще какие-то насекомые с длинными, прозрачными, золотистыми крылышками.

– Классно тебя отделали, – заметил Дмитрий, поливая голого по пояс Филатова водой из ковшика. – Сдаешь, Юрий Алексеевич. Как это ты им позволил?

– Еще чего, – огрызнулся Юрий, намыливая шею. Говорить было неудобно – мешала раздувшаяся, ободранная кастетом щека. – По морде засветили, это было, а остальное – это я сам. Выпал, понимаешь, на ходу из машины...

– М-да, – сказал Светлов. Видно было, что он из последних сил сдерживает распиравшее его изнутри любопытство. – Кстати, а почему ты приехал на такси? Где твоя машина?

– Нет у меня машины, – сказал Юрий и, чтобы прекратить этот неприятный разговор, густо намылил лицо.

Разбуженная шумом на крыльце Лидочка подала ему поздний ужин, а может быть, ранний завтрак. Как ее ни назови, еда была отменная, и притом в таком количестве, что ее хватило бы на пятерых. Юрий, которому редко выпадал случай побаловать себя домашней стряпней, съел все, что было на столе, выпил полбутылки водки, слегка осоловел и объявил, что смертельно устал и хочет спать. Сочувственно поглядывающая на его разорванную щеку Лидочка постелила ему в свободной комнате на диване, Юрий улегся, с благодарным вздохом закрыл глаза и – почти сразу понял, что уснуть не удастся. Он долго вертелся, то и дело переворачивая подушку прохладной стороной кверху, считал верблюдов, пытался вообще ни о чем не думать, но тщетно: закрытые глаза так и норовили открыться, как будто веки у него были на пружинках, и там, в темноте под сомкнутыми веками, одна за другой бесконечной вереницей проплывали яркие, как наяву, картинки, служившие иллюстрациями к грустной повести о его сегодняшних приключениях. В голове был полный сумбур, мысли беспорядочно крутились, как грязное белье в стиральной машине, и из этой мутной круговерти то и дело всплывало красивое и надменное лицо Марины Медведевой с острыми бриллиантовыми искрами на мочках ушей.

Юрий открыл глаза, но легче ему не стало. Глаза горели, будто засыпанные горячим песком, в темноте угадывались незнакомые очертания предметов, казавшиеся мрачными и угрожающими. Бок русской печки призрачно белел во мраке, за сосновой вагонкой копошились мыши, монотонно скрежетал челюстями жук-точильщик, грызя бревно, в оконное стекло снаружи то и дело с тяжелым стуком ударялись майские жуки. Где-то далеко пронзительно и тоскливо вскрикивала ночная птица, и было слышно, как в своей спальне тихонько ворочаются и перешептываются, отходя ко сну, хозяева. «Зря я к ним приехал, – подумал Юрий, хотя отлично знал, что иного выхода у него просто не было. – Не подставить бы ребят. Сейчас дружба со мной – очень опасное занятие...»

Поняв, что все равно не уснет, Юрий осторожно сел на постели и прислушался. Светловы за перегородкой затихли – наверное, наконец уснули. Тогда Юрий встал, в одних трусах прокрался на кухню, кое-как отыскал в темноте сигареты и спички и вышел на крыльцо. Здесь он уселся прямо на прохладные гладкие доски, свесив босые ноги в темноту, закурил и попытался привести в порядок мысли. В принципе ничего сложного в этом не было: все и так лежало по отдельности, рассортированное по темам: – Тучков со своей местью – справа, Даллас и его афера – слева, семья Медведевых – на нижней полочке, а Кастет с Кексом – на верхней. Путаница начиналась, когда Юрий пытался как-то совместить, сложить разрозненные факты в непротиворечивую картину, потому что так просто не бывает, чтобы все шло хорошо и гладко, а потом небольшую дружескую компанию преуспевающих бизнесменов вдруг начали лупить со всех сторон, да как лупить – до седьмого колена, с женами, тещами, детьми, охраной и даже домработницами!

Потом позади него негромко стукнула дверь. Юрий не обернулся, и спустя секунду рядом с ним на крылечко присел Светлов. Он взял из пачки сигарету и тоже закурил. Дмитрий молчал, и Филатов был ему за это благодарен.

– Зря я сюда приехал, – сказал он то, о чем думал несколько минут назад.

– Зря, – согласился Светлов. – А только я так понимаю, что больше тебе податься было некуда. Дурак ты, Юрий Алексеевич, – добавил он после паузы. – Что значит – зря? Если этот любитель оставлять кровавые надписи на стенах теперь принялся за тебя, нам от него все равно никуда не деться, У тебя же, кроме нас с Лидой, никого нет.

Юрий застыл, не донеся до губ сигарету. Такая мысль ему в голову не приходила. От нее очень хотелось отмахнуться, как от явного бреда; однако чем дольше Юрий ее обдумывал, тем более здравой она ему казалась.

– Вообще-то, – сказал он осторожно, – если все это действительно звенья одной цепи, то мне, кажется, сегодня здорово повезло. По-моему, я убрал исполнителя.

И он рассказал Дмитрию о нападении в подъезде и о бесславной гибели профессионала с ножом.

– Жаль, что они сами в него попали, – закончил он. – Этот их Сохатый, похоже, был единственным, кто мог вы вести меня на заказчика. Было бы очень полезно с ним потолковать.

Светлов утвердительно промычал, прикуривая новую сигарету, и рассеянно прихлопнул на голой безволосой груди комара.

– Не спится тебе, скотина, – сказал он, стряхивая комара с ладони в темноту. – Что поделаешь, – продолжал он, обращаясь к Юрию. – Ты же не виноват, что так вышло. Ничего, раз до тебя дошла очередь, в ближайшее время на тебя снова выйдут. Может, позвонить Одинцову? Пускай бы за тобой установили наблюдение. И нам с Лидой было бы спокойнее, и вообще... Представляешь, они тебя пытаются грохнуть, а их – цап-царап!

– Сомневаюсь, – после короткого раздумья возразил Юрий. – Похоже, всю эту бодягу затеяли только для того, чтобы отобрать у меня показания Медведева. Кому-то очень не хочется, чтобы эта история выплыла на поверхность. Наверное, денежки еще не успели хорошенько припрятать. Кроме того, они, наверное, думают, что я погиб – там, на переезде.

– А что произошло с твоей машиной? – спросил Светлов. – Я что-то не понял, ведь она же вроде новая была...

– Испортить тормоза ничего не стоит, – сказал Юрий. – Я прямо сейчас могу назвать тебе дюжину способов. Это, Дима, ерунда, об этом даже думать не стоит. Пока я в подъезде с одними дрался, другие поработали над машиной, а потом сели мне на хвост и гнали, пока я не влетел под поезд... Это у них, конечно, красиво получилось, прямо как в кино. Он действительно был настоящим профи, этот их Сохатый.