До седьмого колена

– Чего? – не понял крепыш.

– Ничего, это я так, о своем, – сказал Юрий и пошел к турнику.

Дома, приняв душ, побрившись и опрыскав себя «редакторским» одеколоном, он сварил большую кружку кофе, соорудил многоэтажный бутерброд и позавтракал, стоя у окна и задумчиво глядя во двор. Во дворе тетя Паша шаркала метлой, разгоняя лужи и сметая в грязные кучки сбитую дождем листву. Потом она ушла; Юрий выкурил сигарету и пошел одеваться для выхода.

Он надел выглаженные накануне брюки, натянул на широкие плечи свежую белую рубашку и с приобретенной за последние несколько лет сноровкой повязал перед зеркалом галстук. Затягивая узел, он невольно подумал, что события по неизвестным науке причинам опять захлестываются вокруг него точь-в-точь как вот этот галстук вокруг шеи. Он начал ощущать это уже несколько дней назад, а открытие, что лысый очкарик из парка, оказывается, теперь заправляет на студии вместо покойного Далласа, служило этому наилучшим подтверждением. «Ну и хорошо, – подумал Юрий, – ну и превосходно. На студию тоже не мешает наведаться, Светлов намекал, что там не все чисто, да и Одинцов про то же говорил... Знакомый главный менеджер – это же подарок судьбы! Да еще такой, как этот, прости господи, физкультурник... Кулак ему издали покажешь, и он твой...»

Он надел пиджак, проверил карманы – все ли на месте, – прихватил сигареты и ключ от машины и вышел из квартиры. Он сел за руль, вставил ключ в замок зажигания, посмотрел в боковое зеркало и увидел, что со стороны своего подъезда к нему приближается Людмила Веригина. Голова ее была по-вдовьи повязана платком – хорошо еще, что не черным, – а правую руку заметно оттягивал битком набитый полиэтиленовый пакет с рекламой сигарет «Мальборо». «Передачу понесла», – догадался Юрий и, не придумав ничего лучшего, согнулся пополам, делая вид, будто что-то ищет у себя под ногами.

Пока он торчал в этой дурацкой позе, особенно неудобной из-за сдавившего шею галстука, его замучили угрызения совести. «Один вы, что ли, с ней во дворе встречаетесь?» – вспомнился ему иронический вопрос майора Одинцова. «Выходит, что один», – сердито подумал Юрий и выпрямился, больно ударившись затылком о руль.

– Твою мать, – выругался он и распахнул дверцу. – Люда! Вы к Сергею? Садитесь, подвезу!

Веригина, которая уже миновала машину, обернулась и молча пошла назад. Она не удивилась, не обрадовалась и не выразила протеста – дескать, спасибо, сама доберусь, – а просто вернулась и села в машину. У нее был отрешенный вид человека, который спит на ходу. Юрию доводилось видеть людей, находящихся под гипнозом, и Людмила в ее нынешнем состоянии от них практически ничем не отличалась, разве что глаза у нее были открыты, а не закрыты.

– Передачу несете? – спросил Юрий, запуская мотор.

Веригина молча кивнула и опять уставилась прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Юрий был искренне удивлен и обескуражен: он никогда не думал, что Людмила будет так убиваться из-за своего беспутного муженька.

До следственного изолятора они доехали в гробовой тишине. Юрию хотелось сказать что-то ободряющее, но, как обычно в такие моменты, нужных слов у него не нашлось. Подумав, он решил, что это к лучшему: Веригиной сейчас нужны были от него вовсе не слова. Все слова, которые были нужны, он ей уже сказал, когда обещал помочь Сереге освободиться; хороших новостей у него не было, а остальное просто не имело значения.

Он остановил машину и помог Веригиной найти на дверце нужную ручку. Она открыла дверь и неожиданно сказала:

– Суд через неделю.

– Как?! Так скоро?

– А чего тянуть? – Веригина пожала плечами. – Он ведь признался, все подписал.

Юрий открыл рот, но Людмила уже отошла от машины. Она пересекла проезжую часть и пристроилась в хвост длинной очереди, волновавшейся у закрытого окошечка в обитой железом двери.

– Черт, – сказал Юрий и поехал к Медведевым.

По дороге небо над ним прояснилось, ветер прогнал тучи, стало тепло, а потом и жарко. Проезжая Останкино, он заметил, что асфальт под колесами машины совершенно сухой, бледно-серый с пыльным коричневатым оттенком, и подумал, что Москва все-таки ненормально большой город: в одном районе льет дождик, а в другом можно смело выходить на балкон позагорать.

Было около одиннадцати утра, когда он остановил машину у знакомого проема в кирпичном заборе. Разбитый серебристый «Лексус» уже куда-то увезли – может, в ремонт, а может, и на запчасти; во дворе возились работяги в чистеньких синих комбинезонах, навешивая новенькие, с иголочки, створки ворот. «Быстро работают, – подумал Юрий. – Будем надеяться, что хозяева уже встали».

Он посигналил. Один из рабочих бросил на машину равнодушный взгляд, отвернулся и что-то сказал, адресуясь к кому-то в глубине двора. Оттуда неторопливо выдвинулся и подошел к машине охранник – широкоплечий, высокий, с румянцем во всю щеку. Это был тот самый тип, который давеча обыскивал Юрия и сопровождал «его до кабинета Медведева. Звали его, кажется, Виталием. Юрий еще вчера заметил, что этот Виталий поглядывает на него с плохо скрытой неприязнью. Фигура и выражение лица Юрия Филатова почему-то вечно вызывали у таких вот крепких, молодых, тренированных ребят острое желание подраться, выяснить, кто круче; насчет подраться Юрий и сам был не дурак, но с годами научился уклоняться от ненужного мордобоя – не будешь ведь, в самом деле, драться с каждым вторым встреченным на улице мужиком, так никакого здоровья не хватит!