До седьмого колена

– Это девочка, – поправила мамаша. – Она у нас спокойная. Вот братик у нее – это да!

– М-да, – промямлил Юрий, в глубине души радуясь тому, что не женат. – А вы наручники надевать не пробовали?

Мамаша ответила на эту неуклюжую шутку диким, непонимающим взглядом.

– Простите, – сказала она, – мы пойдем, ей спать пора. Еще раз спасибо вам.

Она ушла, толкая перед собой накрытую зонтиком коляску. Юрий проводил взглядом ее стройную, крепкую фигуру, вполголоса пробормотал: «Зелен виноград» – и двинулся своей дорогой. Тут ему пришлось посторониться, чтобы пропустить машину, которой зачем-то понадобилось заехать прямо на тротуар. Задумавшийся Юрий едва успел отскочить; машина, потрепанная белая «шестерка» с московскими номерами, шелестя покрышками по асфальту, проскочила мимо него, и вдруг сквозь слой пыли на ее заднем борту тревожно зарделись тормозные огни. «Вот и отлично», – подумал Юрий, решив, что ему попался один из тех не в меру уверенных в себе водителей, которые не считают пешеходов за людей и, сбив человека, готовы еще и поставить его на счетчик за помятое крыло своей машины. У Филатова сразу зачесались кулаки, и он мысленно, призвал себя к спокойствию.

«Шестерка» стояла, загородив своим бортом выезд из арки, куда направлялся Юрий. Оттуда, из арки, вдруг послышалось ворчание автомобильного движка. Назревал инцидент из тех, что каждый день тысячами происходят в многомиллионной, перегруженной транспортом Москве. Это было вполне рутинное, обыденное событие; Юрий приготовился скучать, но скучать не пришлось.

Обращенная к арке дверь «шестерки» вдруг открылась, и из нее резво вылез человек в камуфляже и черной трикотажной маске. На мгновение Юрий застыл, не веря собственным глазам; человек в маске выпрямился и привычным, хорошо отработанным движением вскинул на плечо оливково-зеленую трубу гранатомета. В арке дико, как охваченный паникой зверь, зарычал на холостом ходу двигатель, страшно заскрежетали шестерни коробки передач, послышался глухой металлический удар, когда рычаг встал наконец на место; Юрий понял, что растерявшийся водитель запертого в арке автомобиля пытается уползти от верной смерти задним ходом, и бросился вперед.

Он бежал, понимая, что не успеет, и, конечно же, не успел: гранатометчик выстрелил, и почти в то же мгновение из арки, как из жерла старинной пушки, с ужасным грохотом выбросило клуб подсвеченного оранжевым пламенем дыма. В арке залязгало, задребезжало; в дыму, крутясь, парили какие-то горящие ошметки, где-то со звоном сыпалось стекло, кто-то кричал без слов, на одной ноте. Между Юрием и гранатометчиком был багажник «шестерки»; Юрий запрыгнул на него в тот самый миг, когда стрелок, с лязгом отшвырнув пустой тубус, упал на заднее сиденье машины и захлопнул за собой дверь.

Водитель с места дал полный газ. Покрышки пронзительно взвизгнули, в воздухе запахло горелой резиной; справа от себя, в арке, Юрий увидел клубящееся облако дыма, в котором что-то тяжело и медленно горело, и в тот же миг куцый грязно-белый багажник резким рывком выскочил у него из-под ног.

Падать Юрий умел, но страшный удар спиной об асфальт все равно на какое-то время выбил у него из легких весь воздух. Диафрагма онемела, и некоторое время он не мог даже вдохнуть. Так, не дыша, он поднялся на онемевшие ноги, пробежал несколько шагов за машиной, в которой сидел убийца, а потом, опомнившись, повернулся на сто восемьдесят градусов и бросился к своему автомобилю. Его шатало, в ушах стоял монотонный звон, перед глазами плыли цветные круги. Потом дыхание вернулось. Юрий добежал до машины, отпер дверцу, и в эту минуту сверху наконец стеной хлынул ливень. Асфальт в мгновение ока покрылся пленкой воды, на которой поминутно возникали и лопались огромные пузыри, все вокруг было в туманном ореоле мельчайших водяных брызг. Бульвар утонул в дождливой мгле, очертания предметов стали размытыми; в небе полыхнула бледная дневная зарница, и сейчас же раскатисто, с треском ударил гром. За первым ударом последовал второй, потом еще один. Юрий стоял под дождем, машинально слизывая с губ струящуюся по лицу воду, и смотрел вдоль бульвара туда, где скрылась в серой круговерти грозы белая «шестерка». Преследовать ее было бесполезно.

Юрий втиснулся за руль, вытер мокрым рукавом мокрое лицо, достал из мокрого кармана мокрый мобильник и еще раз на всякий случай набрал домашний номер Кастета. В трубке один за другим потянулись длинные гудки. Юрий ждал, глядя, как дождь рвет в клочья и прибивает к земле лениво ползущий из арки серый дым. Насчитав двадцать гудков, он прервал соединение. Все было ясно.

– До седьмого колена, – сквозь зубы процедил Юрий и в сердцах швырнул телефон на соседнее сиденье.

* * *

Охранник Виталий, почему-то не задавая никаких вопросов, молча откатил в стороны створки новеньких, еще не окрашенных и оттого особенно приятных глазу ворот и отступил, давая Юрию дорогу. Филатов загнал машину во двор и вышел, заглушив двигатель. Охранник позади него скрипел деревом и лязгал железом, запирая ворота. Цветная цементная брусчатка подъездной дорожки потемнела, в углублениях поблескивали лужицы. Ветер уже улегся, но стоять в мокрой одежде все равно было зябко. На западе из-под сплошного покрывала облаков виднелась окрашенная в цвет расплавленной меди полоска чистого неба. Юрий машинально потянулся к нагрудному карману рубашки; пальцы наткнулись на мокрую ткань, и рука опустилась.

– Ты на курево не богат? – спросил он у охранника, который, проходя мимо, бросил на него равнодушный взгляд.

Охранник остановился, вынул из кармана пиджака пачку и протянул Юрию.

– Спасибо, а то мои промокли, – сказал Юрий, беря сигарету.

Он закурил, не торопясь входить в дом. Охранник с минуту топтался поодаль, а потом потерял к Филатову интерес и скрылся за углом. Юрий затянулся сигаретой и придирчиво осмотрел свои руки: не дрожат ли? Руки не дрожали, но больше похвастаться ему было нечем.

На втором этаже беззвучно распахнулось окно, в темном проеме показалась широкая фигура Медведева.

– Что вы там стоите? – негромко окликнул Юрия хозяин. – Заходите, у меня к вам серьезный разговор.

– Еще бы, – проворчал Юрий себе под нос.