Боревич увидел боевика с гранатометом. Выстрелил сам, крикнув об опасности, бросился к первому же укрытию, но осколки гранаты все же достали его, ударив в спину и ногу. Жизнь командиру роты спасла сноровка и бронезащита. Вражеского гранатометчика расстреляли бойцы блокпоста. Командиру роты помогли войти в дом. Несмотря на ранения, он находился в сознании и передвигался сам. Об инциденте комбату доложил заместитель командира роты по вооружению лейтенант Гуров. Голубятников приказал срочно доставить ротного на КНП батальона. Одновременно комбат связался с командным пунктом полка и предупредил полковника Бортнова о ранении ротного. Командир полка приказал доставить капитана к медикам и организовать его эвакуацию. Голубятников лично проводил Боревича на КП. По дороге офицеру становилось все хуже и хуже, но он держался. Полковые медики приняли решение немедленно отправить раненого в госпиталь. Позже Голубятников получил сообщение от медперсонала, что жизни капитана Боревича ничего не угрожает. Это была хорошая новость. Ее с радостью восприняли во всем батальоне. Временно исполняющим обязанности командира девятой парашютно-десантной роты был назначен лейтенант Гуров.
Местное население, вернувшееся в свои дома, поначалу отнеслось к десантникам настороженно, в некоторых случаях даже враждебно, что, в принципе, было вполне объяснимо. Пропаганда Дудаева сделала свое дело. Но постепенно отношения стали налаживаться. Этому способствовало поведение бойцов батальона, активно помогавших чеченцам.
В 8.00 мобильный патруль старшего лейтенанта Лихолетова вышел на БМД, переправленной со стоянки на западном берегу Сунжи в юго-восточный квартал на патрулирование зоны ответственности роты. Кроме командира взвода, механика-водителя и наводчика, на броне боевой машины находились сержант Беденко, рядовые Шохин и Артюшин. БМД медленно двигалась по центральной улице квартала. Десантники видели, как чеченцы разбирают мусор во дворах, восстанавливают заборы, где-то вставляют рамы со стеклами, двери, завозят откуда-то старенькую мебель и утварь. Но большинство из них все же сновало в центре квартала, таская на себе и на тележках пакеты, мешки, коробки с гуманитарным грузом. Перекантоваться без мебели, окон и дверей можно, а вот без еды и воды – нет. Поэтому прежде всего и везли продукты. Внимание Беденко привлекла старушка, катившая за собой на скрипучей тележке бидон с водой.
– Глянь, пацаны, старуха лет восьмидесяти, а прет тележку с бидоном литров под десять.
– Попрешь, когда нужда заставит, – проговорил Артюшин.
– Одна, наверное, осталась, – в тон ему сказал Шохин, – сама тащит. А может, семья за продуктами подалась...
Лихолетов обернулся к подчиненным:
– Вместо того, чтобы болтать, взяли бы и помогли пожилой женщине.
– Так у нас другая задача, товарищ старший лейтенант, – возразил Беденко.
– Здесь задачу определяю я. Или у тебя, сержант, насчет этого другое мнение?
– Никак нет! Как говорится, командир всегда прав.
– Вот именно. А посему – Шохин и Артюшин на землю, старушку с тележкой и бидоном на броню!
– А если она не пойдет? Да еще, не дай Бог, испугается да помрет прямо на виду у всех?
– А вы с ней повежливей. Объясните сначала, что помочь хотите; ну а откажется или не поймет вас, пусть катит бидон сама. Ясно?
Лихолетов приказал механику-водителю остановить БМД. Солдаты спрыгнули с брони, двинулись навстречу старушке. Артюшин бросил Шохину:
– Базарить с ней ты будешь?
– С чего это?
– С того! У меня не получится!
– А я что, парламентер, что ли?
– Тебе, как будущему контрактнику, опыта набираться надо, еще не раз сюда в командировку отправят.