– Вы искали ее? Вашу жену? – резко спросил Рейнольдс. Он не собирался говорить в таком тоне. Просто слова вырвались сами.
– Я ее искал. И не мог найти.
Рейнольдс почувствовал вспышку ярости. Ему казалось, что Янчи воспринимает все слишком легко, слишком спокойно и равнодушно.
– В АВО должны знать, где она, – настаивал Рейнольдс. – У них есть списки. Досье. Полковник Жендрё…
– У него нет доступа к совершенно секретным делам, – прервал его Янчи и улыбнулся. – Его звание соответствует званию майора. Повышение в чине он сделал сам и только на сегодняшний вечер. Так же, как и взял имя… Полагаю, что уже слышу его шаги. Он идет сюда.
Но пришел молодой человек с темными волосами. Он даже не вошел. Только, сунув голову в дверь, сообщил, что все в порядке, и исчез. Но даже в этот короткий миг Рейнольдс успел заметить ярко выраженный нервный тик на левой щеке, сразу под глазом, пронзительным и черным. Наверное, Янчи увидел, как изменилось лицо Рейнольдса, и сказал извиняющимся голосом:
– Бедный Имре. Он не всегда был таким, мистер Рейнольдс. Не всегда был таким беспокойным и таким нервным.
– Беспокойным… Может быть, мне не следовало говорить, но безопасность и планы тоже имеют к этому отношение, поэтому я должен сказать… Он настоящий неврастеник. – Рейнольдс тяжело посмотрел на Янчи, но тот выглядел, как обычно, доброжелательно и интеллигентно. – В такой организации – и такой, как этот, человек! Сказать, что он является потенциальной угрозой, значит, сказать слишком мягко.
– Знаю, не думайте, что я не понимаю, – вздохнул Янчи. – Вы не видели его два года назад, мистер Рейнольдс, когда он сражался с русскими танками на Замковой горе, к северу от горы Геллерт. У него тогда, кажется, не осталось ни единого нерва. Когда необходимо было разливать на перекрестке жидкое мыло, а остальное сами собой довершали опасные крутые склоны горы, если дело касалось танков… Или когда нужно было вытаскивать булыжники и заливать вместо них бензин, а потом бросать туда бутылки с горючей смесью, ему не было равных. Но он стал слишком настойчивым. И однажды один из Т–34, скатывавшийся назад по склону горы с мертвым экипажем внутри, заставил его встать на четвереньки и прижал к стене дома. Он находился в таком положении тридцать шесть часов до того, как кто–то заметил его. К тому же дважды за это время в танк попадали ракеты с русских истребителей. Они не хотели, чтобы их танки использовали против них же.
– Тридцать шесть часов, – Рейнольдс уставился на Янчи. – И он выжил?
– У него не было на теле ни царапины. И сейчас у него нет ни царапины. Шандору удалось его вытащить. Так они познакомились. Он взял лом и разломал изнутри стену дома. Я видел, как он это делал. Разбрасывал двухсоткилограммовые каменные обломки, словно щебень. Мы отнесли Имре в ближайший дом, оставили там, а когда вернулись, дом стал огромной грудой развалин. Там заняли позицию какие–то борцы сопротивления, и командир танка, монгол, бил по нижнему этажу здания, пока все здание не рухнуло. Но мы опять его вытащили. И снова без единой царапины. Он болел очень долго. Месяцы.
– Шандор и вы сами сражались во время восстания?
– Шандор сражался. Он был мастером–электриком на металлургическом заводе и использовал свои познания в полной мере. Если бы вы видели, как он обращается с проводами высокого напряжения, имея только пару деревянных дощечек в голых руках, то ваша кровь, мистер Рейнольдс, заледенела бы от страха.
– Против танков?
– Да, он их уничтожал. Расправился с экипажами трех танков. И мне говорили, что еще больше он уничтожил в Чепеле. Он убил одного пехотинца, забрал его огнемет, выпустил горящую струю в смотровую щель механика–водителя, швырнул «коктейль Молотова», то есть бутылку с обычным бензином, заткнутую горящими кусками хлопка. Он швырнул эту бутылку в люк, когда те открыли его, чтобы вдохнуть немного воздуха. Потом он закрыл люк. А когда он еще сел на него, то открыть люк было невозможно.
– Могу себе представить, – сухо отозвался Рейнольдс. Почти бессознательно он потер все еще болевшие руки и внезапно подумал о другом.
– Вы сказали, что Шандор принимал участие, а вы сами?
– Никакого. – Янчи развел изуродованными бесформенными руками, держа ладони вверх. Теперь Рейнольдс увидел, что на руках действительно были следы распятия. – Я не принимал участия в нем. Я делал все, чтобы его остановить.
Рейнольдс молча посмотрел на него, пытаясь угадать выражение этих выцветших серых глаз, утонувших в паутинке морщин. Наконец сказал:
– Боюсь, что не очень–то верю вам.
ebooksa