Фаруэлл подождал несколько секунд и поднялся на ноги. Остальные торопливо последовали его примеру.
— Прекрасно, господа. Вы получили приказ. Свои взводы можете проинструктировать в свободное время. — Он широко улыбнулся: — Но не позднее, чем в ближайшие пять минут. Через десять минут мы выходим на исходный рубеж, так что не опаздывать. Все свободны.
Когда группа управления расходилась, Фаруэлл прошел среди офицеров и сержантов — одному пожмет руку, другого хлопнет по плечу. Это минимум, что он мог. В глубине души он знал, что мало кто из этих молодых людей увидит рассвет. А поскольку он предполагал сам повести роту в атаку, то и себя числил среди возможных потерь.
Скрежет и шорох, производимые солдатами, копающими каменистую почву, далеко разносились в темноте под осенявшими кряж деревьями. Стрелковые ячейки и бункеры копали больше на ощупь, а необходимые приказы передавались хриплым, режущим слух шепотом по цепочке взмокших от пота немолодых бойцов. В сотне метров от того места, где автострада № 3 прорезала хребет, невысокий широкоплечий сержант Геррит Мир отложил лопату в сторону и распрямил ноющую спину. «Господи, — подумал он с отвращением, — ну и дурь же все это. Выдумка чокнутого офицера».
Он ничего не имел против того, чтобы воевать против
Ведь похоже было, что его командиры замыслили именно это. Шесть лет он провел, воюя на границах республики, прежде чем вернуться на семейную ферму, так что его познаний в области тактики вполне хватало, чтобы воспринимать этот хребет как смертельно опасную ловушку. Те же деревья, которые прятали партизан от наблюдения с воздуха, точно так же скроют и войска противника, когда они будут подниматься по склону. Хуже того, имея позади открытую долину реки Муй, он и его товарищи не смогут найти безопасного пути к отступлению.
Но еще хуже, на взгляд сержанта, было то, что для отражения спланированной атаки слишком мало людей. Если бы отряд был весь в сборе, еще могло бы что-то получиться, но больше половины его состава даже не потрудилось показаться на сборном пункте.
Мир харкнул и сплюнул. Предательские «красношеие» свиньи. Его соседи-англичане гнушались черномазых не меньше его самого. Он знал это наверняка. И что же они сделали, как только стало туго? Драпанули, спасая свои шкуры. Он насупился. Вот кончится эта война, он еще поквитается с трусами.
Он поднял лопату и опять принялся за работу, вонзая широкое, острое лезвие в землю короткими, сильными ударами. В конце концов, хорошая, глубокая стрелковая ячейка может помочь ему прожить столько, сколько понадобится, чтобы убить хоть несколько врагов.
Внезапно ослепительно яркая вспышка озарила гребень горы, и он увидел собственную тень, стремительно вытягивающуюся вниз по склону. Земля содрогнулась. Мир застыл, а затем нырнул в укрытие.
— Ложись! Все ложись!
В верхушках деревьев разорвались еще снаряды, поливая землю смертоносным ливнем зазубренных металлических осколков и древесной щепы. Кто-то беззвучно упал, сраженный на месте взрывом. Другие попадали с воплями, залитые кровью, с развороченными внутренностями, но живые.
Все это время сержант Геррит Мир и другие ветераны лежали, съежившись в своих мелких окопчиках, с нетерпением ожидая окончания артобстрела.
Майор Джон Фаруэлл присел рядом со своим связистом в десяти метрах позади темных, застывших силуэтов бойцов 2-го взвода. Все взгляды были прикованы к черной громаде хребта, вздымавшейся перед ними.
Десятки сияюще-белых вспышек промелькнули вдоль гребня с востока на запад, оставляя за собой дымный шумный шлейф и развороченные дебри. Целых три батареи 155-миллиметровых гаубиц обстреливали африканеров, обрушивая залп за залпом на их оборонительные позиции, указанные патрулями 3-го парашютно-десантного.
Затем разрывы снарядов прекратились так же неожиданно, как начались. В ночи вновь воцарилась тишина.
Фаруэлл посмотрел на часы: 21.35. Артподготовка закончилась.
Он вскочил на ноги, взмахом руки призывая своих людей вперед. В другой руке он сжимал автомат
— Пора, ребята! Вверх!
Взводные и сержанты уже повторяли его приказ. Вся растянувшаяся в линию 1-я рота быстро двинулась вперед, разбиваясь на взводы и отделения по мере подъема. Фаруэлл следовал чуть позади, карабкаясь вверх по склону, который, казалось, с каждым шагом становился круче. Как только они вступили под деревья, стало совсем темно. Ни в одном направлении ничего не было видно дальше, чем на десять-пятнадцать метров, но до него доносились пыхтение, ругательства и шарканье подошв, то и дело скользивших по рыхлой, каменистой земле. Господи, подумал он, а этот чертов кряж на порядок выше, чем казалось по карте.
ebooksa