Все мысли старшего лейтенанта сейчас были заняты размышлениями о трех убитых им бандюках.
Сперва, в азарте боя, Денис на какое-то время даже забыл о них (фронтовая привычка — возвращаясь с боевых, забывать о тех, чьи жизни забрал). О них ему совершенно не к месту напомнил прапорщик Раскола.
— Ты прикинь, Дэн, какая шняга приключилась. — Широко улыбаясь, прапорщик буквально ворвался в ротную канцелярию.
— И что же такого произошло? — Старший лейтенант оторвался от ватмана с расчерченным графиком занятий.
— Помнишь, я тебе рассказывал про козла, который «дурью» возле школы торговал?
— Помню, конечно.
— Главное, гад, ничего не боялся. В открытую торговал. Правда, его прикрывали два отмороженных бугая, ну и в ментовке, я так думаю, их тоже «крышевали», за просто так не стали бы наглеть. — Раскола перевел дух и снова заговорил: — Я уже подумывал, как бы самому им сподручнее навешать. А тут Силков, начальник ГСМ, попросил выйти за него в наряд по автопарку, пришлось уважить хорошего человека. Утром возвращаюсь, жена говорит, в школе настоящее вселенское столпотворение. Менты, прокурорские, из горадминистрации какие-то депутаты наехали. Чего шум-то поднялся? Оказывается, ночью эти бандюки чего-то не поделили. Короче говоря, сначала двое одного порешили, а потом друг дружку. Один другому полчерепа кастетом снес, а тот успел «перо» корешу в сердце засадить. Как говорится, «четыре с боку, ваших нет». В общем, устроили там родители целый митинг насчет беспредела и милицейского попустительства, к ним присоединились из мэрии, депутаты или как их там. Начальнику районного отделения ничего не оставалось, как заявить об установлении возле школы стационарного круглосуточного поста милиции. Короче говоря, Денис, бог есть на свете, услышал молитвы обиженных. И теперь мы скажем наркоте «но пасаран». Они не пройдут. — Довольный, как слон, прапорщик вскинул вверх кулак в приветствии испанских республиканцев. Вскоре он ушел, оставив старшего лейтенанта в раздумьях.
Впрочем, мысли разведчика сразу же приобрели определенную направленность. Он вспомнил цитату из какого-то романа, где белый офицер рассуждает об убийстве на войне и в мирной жизни. В одном случае убийца — герой, проливающий кровь за Отечество, в другом — преступник, достойный пенькового галстука.
«В то время было легко рассуждать. Там все было честно, вот это хорошо, а это — плохо, — пытался спорить с литературной истиной Давыдов. — А как сейчас: эти трое подонков готовы были убить любого, кто помешает им торговать смертоносным дурманом. Отравой, убивающей не солдат и даже не просто взрослых людей. А уничтожающий подростков-школьников, это же настоящий геноцид против будущего страны. Чем эти, свои бандиты, были лучше моджахедов, с которыми пришлось мне воевать? Там ведь тоже эмиры вовсю торгуют „дурью“, чтобы наполнить свои личные счета, а заодно заработать на оружие и экипировку боевикам».
После подобных размышлений старшего лейтенанта Давыдова больше не мучили приступы угрызения совести, теперь он вспомнил недавний разговор с полковником Бережным и понял, насколько бывший палач оказался прав, что поспешили с мораторием на смертную казнь. Преступник потерял страх перед законом государства, и оставалось лишь надеяться на закон справедливости. И еще понимал разведчик, что убитые им наркодилеры всего лишь мелочовка, единственный листок, сорванный в лесу наркобизнеса. Поняв это, Денис неожиданно для себя ощутил жгучее желание добраться до корней этого леса, чтобы выкорчевать его до последнего пня, чтоб и ядовитого пепла не осталось…
— Ну что, товарищ старший лейтенант, ваша рота отстрелялась? — вернул Дениса в действительность голос инструктора стрелковой подготовки. — Отстрелялись на тройку, твердую тройку. Это нормально для начала учебного процесса. К концу доведем до «отлично», по крайней мере, постараемся.
Все еще находясь в паутине собственных мыслей, Денис только утвердительно кивнул. Инструктор по-своему понял этот жест головой и с усмешкой поинтересовался:
— Сами не желаете показать класс стрельбы? Так сказать, личным примером.
— Отчего же нет? — усмехнулся старший лейтенант и, спускаясь со смотровой вышки, добавил: — Можно и личным примером.
Приблизившись к «замку» второго взвода, старшему сержанту Антону Малугину по прозвищу Маугли, взял у него автомат и направился к стрелковой позиции, спросив на ходу:
— Как автомат, пристрелян?
Выйдя на огневую позицию, Давыдов вставил снаряженный магазин, передернул затвор, досылая патрон в патронник, затем вскинул автомат и плотно прижал приклад к плечу. Ложиться старший лейтенант не стал, хотя с руки стрелять значительно труднее, чем с упора. Ну что же, если стрельба показательная, то показательная на все сто…
Едва появилась первая мишень, как автомат в руках разведчика дважды дернулся. Мишень тут же завалилась, участь следующей была не лучше. Денис действовал чисто рефлекторно, как будто находился не на учебном стрельбище, а в бою. И против него выступали не деревянные мишени, а кровожадные моджахеды. Стрелял морпех короткими расчетливыми очередями по два патрона. Как только завалилась последняя, пятнадцатая мишень, а над набалдашником ПББС поднялась струйка сизого дыма, инструктор по стрельбе восторженно воскликнул:
— Чистая пятерка! — Усилив голос микрофоном, обратился к морпехам: — Учитесь, салаги, как должны стрелять настоящие морские пехотинцы.
Отправив роту на обед и передав дальнейшее командование Маугли, Давыдов сослался на усталость после наряда и отправился в общежитие отсыпаться.