Волынкин поперхнулся собственной слюной, а у Обуха отвисла челюсть. Они переглянулись, затем, не сговариваясь, вышли из машины и уже снаружи, схватившись за животы, покатились со смеху.
– Тебе сколько лет? – С трудом успокоившись, Волына просунул голову в открытое окно салона.
– Через месяц шестнадцать будет, – ответила она.
– Бабушка сказала, что ты не ночевала дома.
– Да, я была у мамы.
– Мы можем с ней встретиться?
Не открывая глаз, Вадим Скоробогатов перевернулся на бок и принялся шарить, как ему показалось, по полу рукой в надежде понять, где его на этот раз свалил сон.
Однако ни привычного ковра, который был в комнате, ни линолеума, которым был покрыт пол в кухне, он не нащупал. С трудом разомкнув веки, Вадим приподнял голову.
Взору предстала обшарпанная стена, в тусклом свете электрической лампочки казавшаяся серой. Было холодно. Правая половина туловища, на которой он лежал, онемела и почти не чувствовалась.
«Как я в подъезде оказался?» – мысленно задал он себе вопрос и, превозмогая головокружение, перевернулся на спину.
Некоторое время ему казалось, что он падает с огромной высоты, одновременно вращаясь.
Собравшись с силами, он сел.
Результаты визуального осмотра его попросту ошеломили. Скорый даже мотнул головой, из-за чего новый приступ головокружения свел все его старания на нет. Он вновь оказался в горизонтальном положении. Вторая попытка перебороть гравитацию увенчалась успехом.
Для него, умудренного опытом, не раз вступавшего в конфликты с законом, не составляло особого труда даже в состоянии полнейшей дезориентации понять, что на этот раз он проснулся в камере временно задержанных, а попросту в обычном «обезьяннике».
Словно в подтверждение его мыслей, в углу на грубо сколоченном из досок топчане зашевелился еще один человек. Что-то пробормотав, он затих. Сначала Вадим хотел растолкать его и узнать, что это за отделение, но затем передумал. Страшно хотелось пить. Но еще больше хотелось выяснить, каким образом он здесь очутился.
От коридора камеру отделяла решетка из стальных прутьев. Услышав доносившиеся оттуда голоса, Вадим встал и, опираясь о стенку, подошел к ней.
Он прекрасно помнил, как выпивал в компании с Лучком на кухне у себя дома. Потом… Потом стол, кухня, лицо Лучка постепенно превращалось в какой-то темного цвета пластилин, и все. Сильно болел лоб. Пощупав его, он обнаружил длинную коросту, которая кровоточила.
– Черт побери, что я мог натворить? – с ужасом прошептал он, глядя на стоящего недалеко от камеры милиционера, о чем-то беседующего через окошко с дежурным. И окликнул: – Командир!
– О! – обрадовался сержант. – Ожил Джеймс Бонд!
– Командир, воды дай, – едва слышно просипел Скорый, чувствуя, как земля вновь начинает уходить из– под ног.
ebooksa