— Вы стали делать подарки?
Жюйе поднял одну бровь — брови у него были очень густые — и ждал продолжения, подрезая ногти перочинным ножом.
— Я имею в виду дело Пьера Давьера, кустаря из поселка Гийоз в департаменте Эн.
Жюйе прекратил орудовать ножом и закрыл его резким движением.
— Это тот, что погиб в пожаре?
Он взял папку с письменного стола.
— Задолженность уплачена 217го, так же, как и взнос за декабрь.
— Кем уплачена? — спросил Женис Монтелье, не веря своим ушам.
— Профессиональная тайна, старина.
— Вы шутите?
— Совсем нет. Какая вам разница? Все улажено. Вы потеряете лишь какие-то 50 франков комиссионных... Не стоит быть таким формалистом.
Женис Монтелье уселся поглубже в кресле, давая таким образом понять, что не собирается заканчивать разговор, взглянул на потолок. Его всегда интересовало, из какого материала были сделаны украшающие его завитки; наверняка не из дерева. Женис закурил.
— Автомобиль уничтожен полностью. Страховка будет выплачена.
— Ну, значит, расчет простой. Количество взносов, умноженное на сумму. Затем произведут вычитание, и, возможно, наследники получат разницу.
— Они ничего не получат. Давьер, помимо этих двух, уплатил всего два взноса.
— Вы выступаете в защиту вдовы и сироты?
— Можно поговорить в страховой компании... Я там кой-кого знаю. Фифти-фифти, если хотите.
— Стоит пачкаться?
— По тысяче на каждого — всегда стоит. Это можно в минуту уладить... И кувшинчик божоле или два.
Жюйе любил деньги. Они с женой — владелицей парикмахерской — постоянно скупали старые квартиры, ремонтировали их и сдавали потом по очень высоким ценам. Они-всегда боялись нищенской старости, и страх от такой перспективы вот уже многие годы отравлял им жизнь.