Рубаев поднялся со стула, одернул на себе свитер и с минуту задумчиво стоял на одном месте, покачиваясь на носках кроссовок. Затем он приблизился к скованному пленнику, присел возле него на корточки, ухватил за подбородок и свободной рукой нанес мощный удар в челюсть. Голова Рослякова дернулась. Из разбитой губы брызнула кровь. Несколько капель попали Антону Степановичу на кулак. Он вытер его о куртку Рослякова.
– Не люблю выскочек, – прокомментировал он свои действия. – И советую вам хорошенько подумать, Алексей Александрович. Срок – ровно сутки. Я вернусь, и мы продолжим как раз с того места, на котором остановились. Если не станете более покладистым, вас ждет незавидная участь Олега Осина, упокой господь его душу… Только не думайте, что я позволю вам умереть легко и безболезненно. Этот сегодняшний удар покажется вам семечками по сравнению с тем, что я способен устроить. В какой-то момент вы начнете умолять меня дать вам денег, но будет уже поздно.
– Ты – мой должник, Рубаев, – только и сказал Алексей, сплевывая на пол сгусток крови.
Его челюсть уже заметно опухла с той стороны, куда приложился кулак Антона Степановича. Бить бывший хоккейный защитник умел.
Рубаев хмыкнул, глядя на пленника сверху вниз, потом развернулся, поставил стул на прежнее место и неторопливо зашагал к выходу из гаража. Створка закрылась за ним, и прикованный к батарее наручниками сотрудник Роскомспорта вновь оказался в кромешной темноте.
Снаружи донесся звук отъезжающей машины. Алексей в очередной раз попытался сменить позу, и в очередной раз у него ничего не вышло. Однако сейчас Росляков сожалел вовсе не о том положении, в каком оказался, а о том, что ему не удалось раскрутить Рубаева на откровенную беседу. Антон Степанович мог рассказать многое, что впоследствии можно было использовать как против него самого, так и против тех, кто стоял за его спиной. Но момент был упущен.
Алексею следовало выбираться…
Трофимов несколько раз прикусил губу, прежде чем начать разговор. Они были в кабинете главного тренера совершенно одни, но тем не менее… Игнат Артемьевич чувствовал себя неловко. Он не знал, с чего следует начать.
– Тут такое дело, Макс… – Трофимов опустил глаза, избегая встречаться с Баркетовым взглядами. Его будто совершенно неожиданно заинтересовали начищенные до зеркального блеска ботинки. – У нас по графику намечается игра с «Кристаллом». Последняя игра перед выездной серией… Я слышал, будто вы… С Ключевским… В общем, для вас это не ново, и вы принимали участие… Черт! Не знаю, как выразиться…
– Давайте я помогу вам, Артемьич, – с грустной усмешкой предложил Баркетов.
– В самом деле?
– Да. Они на вас вышли. Я прав? Вышли и предложили слить игру с «Кристаллом».
Трофимов опустил голову еще ниже.
– Это правда, Макс.
– И вы согласились?
– Сначала нет! – немедленно запротестовал Игнат Артемьевич. – Я послал их ко всем чертям! Мне не хотелось иметь ничего общего с этой грязью. Я не для того вернулся в Россию, чтобы… В общем, неважно… Потом мне пришлось принять их условия.
– С какой радости?
– У них в руках моя жена.
Баркетов прищелкнул языком.
– Да, лихо! Ребята ничем не гнушаются. А кто именно на вас вышел? – Максим посчитал это удобным способом выяснить имена заказчиков убийства Осина. Никонов мертв, следовательно, вести переговоры с Трофимовым должен был кто-то другой.