Махнув рукой, достал из заднего кармана джинсов плоскую флягу из нержавейки, открутил пробку и протянул мне:
— Хлебни, Глеб, за встречу.
Я приложился к фляге, там оказался коньяк, настоящий армянский, ароматный напиток недавнего прошлого. Сделав несколько глотков, вернул флягу, потом спросил:
— Слушай, Владис, чего тебя здесь окрестили Басурманом? Ты ведь вроде не Янычар, а Викинг?
— Дикий народ, — сокрушенно развел руками Владис, — сколько им ни талдычу — Викинг, не нравится Викинг, называйте Варяг, значение одно и то же. Как же, щаз-з… раз не русский, значит, Басурман. И хоть кол на голове теши. В армии проще, приказал — и все тут. А эти святые хлебопашцы только и годятся «носорогов» пугать своими небритыми, опухшими физиономиями.
Хлебнув из фляги, вожак дорожного братства безнадежно махнул рукой:
— Хрен с ним, с Басурманом. Не самое большое горе. Здесь лучше, чем на Филиппинах, по крайней мере русский язык понимают, иногда даже без мата.
— Действительно достижение, — хмыкнул я.
— Посмейся, — передразнил меня Владис. — Не сидел ты в филиппинской тюрьме, а то по-другому запел бы.
Я ничего ответить не успел, в дверном проеме появилась лукавая физиономия рыжего охранника.
— Петрович просил передать, что для торжественного банкета все готово. Давайте к столу.
— Отлично. — Улнис радостно потер ладони, потом обнял меня за плечи. — Пошли, Глеб, отметим встречу. Она того стоит…
В горнице стояли накрытые столы буквой Т, заставленные всевозможными яствами и выпивкой. На белой скатерти виднелись пиалы из дешевого стекла с красной и черной икрой, рядом на блюдах — грубо порезанные ломти розовой ветчины и сырокопченых колбас. Соленые грузди и квашеная капуста домашнего производства соседствовали с осетровым балыком и свиным паштетом. Консервированные деликатесы были поданы прямо в банках, дополняя украшение стола разноцветными этикетками.
Из напитков была только водка — от литровых «Смирноффа» и «Абсолюта» до пол-литровой «Русской» местного розлива. Отсутствие иерархии в расстановке выпивки свидетельствовало об истинной демократии в этом коллективе.
Владису, как главе организации, место было отведено в центре стола, а мне, как почетному гостю, естественно, рядом. Остальные садились кому как удобно. В дальнем углу я увидел Андрюху с Картуновым. На лице вице-мэра читались испуг и удивление, а мой напарник голодными глазами смотрел на яства. Наши взгляды встретились, и я подмигнул ему. Дескать, все в порядке. Андрюха улыбнулся, но как-то растерянно. Еще бы, вчера чуть не убили, а сегодня за стол сажают.
— Предлагаю тост. — Владис поднялся, держа перед собой большую граненую рюмку, доверху наполненную водкой. — Жизнь — это как темный лабиринт, идешь по нему и не видишь, что впереди: тюремная стена или кладбищенская ограда, а может, золотой пьедестал, кому как повезет. В этом лабиринте время от времени с нами идут попутчики, иногда долго, иногда нет. В темноте этого лабиринта мы теряем друг друга, чаще навсегда. Но сегодня не такой день. Сегодня я встретил человека, с которым уже попрощался год назад. Но судьба подарила нам новую встречу. Предлагаю выпить за подарок судьбы, пусть хоть иногда она нам делает такие презенты.
Владис опрокинул рюмку в рот, братва последовала его примеру, я сделал то же самое.
От «Абсолюта» во рту появился вкус смородины, не люблю синтетические добавки. Взял с тарелки большой соленый огурец.
— Ты, Влад, я смотрю, стал оратором, — хмыкнул я, хрустя огурцом.
— Иначе нельзя, — наливая по новой, сказал Улнис, — народ душевные слова.