Правой рукой Волин вытащил из ножен притороченный к голенищу ботинка нож разведчика, потом разрезал ремень на убитом чеченце и попытался сделать из него жгут на запястье. Кожа оказалась жесткой, как пластмасса, одной рукой у Игоря ничего не вышло. Пришлось содрать с головы покойного зеленую повязку смертника, свернуть в жгут и зубами перетянуть кисть. Немного переждав вспышку боли в раненой руке, подполковник прямо через одежду вколол себе два шприц-тюбика промедола. После инъекции обезболивающегс стало немного полегче, Игорь облизнул пересохшие губы, поднял с пола инкрустированные ножны, после чего едва ли не ползком добрался до раскинувшего руки и ноги Зияда, выдернул из его бока кинжал и, вытерев его об одежду убитого, сунул в ножны и спрятал кинжал под бронежилет. Сейчас Волин действовал почти бессознательно, по наитию, так его предки кубанские казаки (потомки запорожских) забирали трофеи у поверженных абреков.
Усталость прижала морпеха к бетонному полу, Игорь снова облизал губы, его невидящий взгляд был прикован к кузову "Хаммера", где была уложена боеголовка.
— Черт, где же эта "Альфа", омега, мать ее, — тихо бормотал под нос подполковник. Военный до мозга костей, он вдруг понял, что идеальный план, составленный в секретных недрах Генштаба, начал трещать по всем швам. Только для него, морпеха, это ничего не меняло, солдат в окопе, как бы ни ошиблись генералы, должен сражаться до конца, ибо приказ никто не отменял.
"С автоматом одной рукой мне не совладать", — глядя на валяющийся в стороне "АО-38", объективно оценил свое состояние Волин. Расстегнув кобуру, он вытащил длинноствольный и массивный "стечкин". Перевел пистолет в режим автоматического огня и приготовился стоять до конца.
Неожиданно одна из боковых дверей распахнулась, и в лабораторию метнулся темный силуэт. Диверсант рефлекторно вскинул оружие…
Двенадцатимиллиметровая граната, попав боевику в живот, пополам разорвала его, разбросав по стенке окровавленные внутренности. Чеченец был еще жив и мог это видеть собственными глазами, он умирал с ужасом, застывшим в стекленеющих зрачках, думая о том, в каком виде он предстанет перед Аллахом. Это был последний из дежурного взвода.
Старшина Франчук деловито отстегнул от своего двуствольного автомата пустые магазины и с горечью пробормотал:
— Поиздержался я, гранаты закончились, патроны тоже. Взгляд старшины остановился на трупе боевика. При взрыве с него сорвало разгрузочный жилет, и сквозь рваную ткань выглядывали оранжевые пластиковые магазины, набитые патронами с блестящими остро отточенными пулями.
Что простой рабочий инструмент войны "АК-74", что навороченный стрелково-гранатометный комплекс "АО-38", патроны к ним подходят одни и те же Старшина, долго не раздумывая, наклонился, вытащил из подсумков два оставшихся неиспользованных магазина. Один вставил в автомат, другой сунул в свой подсумок. Только после этого Франчук огляделся по сторонам. Комната, куда он загнал последнего боевика, оказалась штабным помещением. В центре стол с картой всего Кавказа, исчерченной разноцветными стрелками. На стене ичкерийский флаг с волчьим силуэтом, над флагом портрет Дудаева в черной рамке, чуть поодаль еще один письменный стол, заставленный различной оргтехникой, среди которой особо выделялся черный ящик с изогнутой трубкой и встроенным факсом.
Едва взгляд старшины скользнул по этому аппарату, как он зазвонил. От неожиданности Франчук даже дернулся, потом зло сплюнул:
— Тьфу ты, напасть, — и решительно снял трубку.
— Да, слушаю.
— Расул, что за шутки? — донесся из динамика мужской голос с легким акцентом. — Позови Мусу.
— Какие на хрен шутки, — взорвался бранью морской пехотинец. — И Расула, и Мусула, мы их всех кончили и до тебя, козел вонючий, доберемся. — Из динамика телефона раздались короткие гудки отбоя.
Физиономия старшины скривилась в злой ухмылке. Отшвырнув трубку, он зашагал к выходу. Остановившись в дверях, поднял одной рукой автомат и, не целясь, дал очередь по оргтехнике…
Смуглолицый (то ли алжирец, то ли ливанец) гарсон поставил на столик заказ — маленькую фарфоровую чашечку с густым ароматным кофе по-турецки и пузатый бокал с темно-коричневым и не менее ароматным коньяком. Поклонившись, безмолвно удалился.
Погрев немного в ладонях бокал, Руслан Курбаев сделал небольшой глоток, на мгновение задержал напиток на кончике языка, чтобы оценить его букет.
Не ради теплого утра ичкерийский разведчик выбрался из своей уютной квартиры и смаковал "Наполеон" десятилетней выдержки в летнем кафе на набережной Сены. Сегодня у Руслана была назначена встреча с английским журналистом Станиславом Буллом, нужно было готовить общественное мнение к предстоящей акции.
Коньяк был действительно хорошим, выдержанным. Поставив на столик бокал, чеченец взял чашку с кофе, этот напиток он предпочитал пить обжигающе горячим.
Мысли о предстоящем разговоре с журналистом не особо занимали мозг разведчика, сейчас его волновало совсем другое. Из головы никак не хотел выходить последний разговор с бывшим бригадным генералом Мохаммедом Абу Алмади. Тогда лидер "Наследников Османов" сообщил ему, что Хусейн Байрамов погиб в автомобильной катастрофе из-за случившегося за рулем инфаркта. Вроде бы все логично, но какое-то тягостное чувство терзало душу. Как всякий профессиональный разведчик, Руслан Курбаев привык доверять своей интуиции. В Турции было множество различных мусульманских организаций, жили чеченцы, которые являлись глазами и ушами ичкерийской разведки, не говоря уже об агентах из среды самих турков. Были у Руслана "свои люди" и в криминальной полиции. Поэтому, прилетев в Париж, Курбаев после недолгих раздумий позвонил знакомому комиссару полиции. Ответ он получил через день, и все было примерно так, как говорил бывший бригадный генерал, но были некоторые несостыковки. Именно эти несостыковки и смазывали всю картину случившегося.
ebooksa