Проект "Вайнах"

Подполковник Бородин оказался прав, через три часа контролер сообщил, что задержанный Гадаев требует его к себе.

— Ну, старлей, вперед. Посмотришь, что с этими уродами делает их же отрава.

Бородин прихлопнул ладонью по столу и заговорщицки посмотрел на Филипенко. Вслед за конвоиром они вышли из кабинета. "Мягкий номер" находился в том же коридоре, что и комнаты для допросов, так что идти пришлось недолго.

Али Гадаев лежал в дальнем углу, его тело извивалось под воздействием нечеловеческой боли, залитые кровью глаза лезли из орбит, а на губах пузырилась желтая пена.

— Дозу, начальник, дозу, — увидев вошедших, захрипел уголовник, неестественно искривив бледно-фиолетовые губы. — Дозу-у-у, — завыл он.

— Ну вот, Гадюка, и день еще не закончился, как ты меня на хрен посылал, — назидательно заговорил Бородин. — А уже снова просишься, нехорошо.

— Дозу, начальник, все скажу, — завыл от нестерпимой боли Али.

— Нет, дружище, теперь бартер пойдет в другую сторону. Сперва ты расскажешь все, что нас интересует, а после получишь свою пайку дури. Согласен?

— Я… все скажу, — с трудом произнес уголовник.

— Куда должны доставить боеголовку?

— В Москву.

— В Москву? — недоверчиво переспросил подполковник. — Почему же в таком случае она сейчас в Астрахани?

— След путали. Если по прямой, то вы уже давно бы нас за холку взяли.

— Верно, — согласился с Гадаевым Бородин. Прямое кратчайшее расстояние между двумя точками только в геометрии, в жизни, а особенно при проведении специальных операций, прямолинейность граничит с примитивизмом.

— Что означает "вайнах"? — Подполковник не забыл о реакции чеченца, услышавшего старинное название горского народа.

— Проект по захвату ядерного заряда с БЖРК, — едва слышно прошептал Али, и из его носа тонкой струйкой побежала густая темная кровь.

— Как из Астрахани должны транспортировать заряд?

— В рефрижераторном вагоне с рыбой. Только сперва предстоит код детонатора расшифровать.

— Кто будет расшифровывать?

— Имрам вышел на какого-то доцента из новосибирского Академгородка. — Говорить Гадаев уже не мог, судороги усилились, его тело выкручивала немыслимая боль. Али намертво вцепился пальцами в обивку пола. — До… — но закончить слово не успел. Он неожиданно выгнулся, как гимнаст, вставший на "мостик" и, дернувшись в последний раз, затих. Подскочивший к задержанному охранник хладнокровно сказал: — Мертвый, не дышит. — Его ладонь опустилась на шею Али. — И пульса нет.