— Я, товарищ майор, говорю конкретно о Жарове и Мансурове, а не о военнослужащих части в целом.
Комбат ударил ладонью о стол:
— Претензии Бекетова отклоняются! И потом, капитан, — командир взглянул на Юрия, — на посту будешь старшим ты! Вот и руководи Жаровым, как считаешь нужным! А уж если тот проявит своеволие и не пожелает подчиняться, то тогда я заставлю его сделать это! Все?
Бекетов вновь проговорил:
— У меня еще один вопрос! Надеюсь, бойцы роты не будут привлекаться для строительства новой казармы?
— Нет, не будут. Сегодня прибудет подразделение стройбата, оно и поднимет барак. Что еще?
— Теперь все!
Не было вопросов и у остальных офицеров.
Командир батальона закончил:
— Завтра утром, после развода, всем зайти в штаб, ознакомиться с приказом, пункты которого я уже довел до вас, и расписаться в принятии его к исполнению. Приказ будет носить гриф «секретно», так что, думаю, не стоит лишний раз напоминать о соблюдении режима секретности. На этом все! Все, кроме заместителей, командира роты и капитана Шуршилина свободны!
Бекетов, Крабов, Арбашев покинули штаб. Впрочем, в подразделение не пошли, устроившись в курилке перед зданием управления батальона. Закурив, начали беседу.
Первым взял слово Крабов. И обратился он к Бекетову:
— Слушай, Юрик, а чего это ты против Жарова выступил?
— Я же сказал, не нравится мне этот тип. Особенно в связке с хитрым Мансуром. Мутная парочка.
— Это в тебе ревность говорит.
— Ревность? К кому?
— Как к кому? К Кристине, конечно! Ведь Игорь не раз заявлял, что ему Родимцева нравится.
Бекетов, сощурив глаза, спросил:
— И когда он это заявлял?
— Да я помню? Он и на дискотеке к ней подъезжал, это сам видел. Но вроде как особо не приставал. Потанцевали — и все! По крайней мере, слухи об их отношениях по городку не ходят, а ты сам знаешь, что в гарнизоне бабы быстро раздуют то, что было, и то, чего не было.