– Стишок такой детский есть. Я думал, его все знают. Или вы бездетный? – не слишком тактично поинтересовался Андрей.
– Сам в Суворовском рос, – недовольно пояснил Васьков. – А своих детей воспитывать времени не было. Служба. Так что детских стихов не знаю.
Генерал-лейтенант тяжело вздохнул и подозвал к машине Слижевского.
– Ну, как? Все готово? – заговорщицки поинтересовался он.
– Скоро можно выдвигаться, – почти ничего не прояснив для Ларина, ответил подполковник.
– Вы это о чем? – спросил Андрей.
– Должны же мы дать ответы на ваши «во-первых» и «во-вторых» и при этом гарантировать вам полную безопасность. Вот и идут приготовления.
– Надеюсь, вы все просчитали, – Ларин смотрел сквозь стекло «УАЗа» на то, как расходится последняя митингующая публика.
Площадка перед штабом вновь выглядела мирно. Ничто не напоминало о недавно бушевавших здесь страстях, которые Васькову с большим усилием, но удалось-таки усмирить добрым словом и обещанием золотых гор.
Маша еще раз оглянулась на «УАЗ», в котором сидел ее напарник, открыла дверцу своего гламурного «Фольксвагена», села за руль и запустила двигатель. И тут у нее за спиной раздался хриплый, явно намеренно измененный мужской голос:
– Только не кричите и не оборачивайтесь. Я вам не сделаю ничего плохого. Поехали.
Щелкнула кнопка блокировки дверцы.
Маша, не ожидавшая такого поворота событий, глянула в зеркальце заднего вида, укрепленное над ветровым стеклом, но никого за собой не увидела. Тот, кто тайком забрался в ее машину, прятался за спинками передних сидений.
– Вы хоть знаете, что я журналистка?
– Именно поэтому я и здесь. Поезжайте и не волнуйтесь.
Маша плавно тронула машину с места. В голосе неизвестного не чувствовалось агрессии – скорее даже ощущались интонации вины за то, что доводится прибегать к таким вот методам.
«Жук» неторопливо катил по одному из внутренних проездов широко раскинувшегося военного городка.
– Не вздумайте останавливаться, – предупредил неизвестный, когда «Фольксваген» поравнялся с колонной военнослужащих, идущих по обочине.
Взвод возвращался с полевых занятий.
– Вам же там неудобно. Мой «жучок» – машина тесная. Может, покажетесь хрупкой женщине?