Девушки, стоявшие в воде, открутили пробку и стали пытаться вытрясти бумагу. Но бумажная трубка разошлась и никак не хотела проходить сквозь узкое горлышко.
– Погодите, девоньки, я знаю, что надо делать, – блондинка закрутила пробку и, взяв бутылку за горлышко в зубы, поплыла.
– Ты куда, Валька?
Блондинка что-то промычала в ответ – боялась открыть рот, выпустить бутылку. Она подгребла к самому концу мостков и вскарабкалась по сварной металлической лесенке, уходящей в воду. Капитан Кошкин, склонив голову набок, с интересом посмотрел на выбравшуюся к нему голую «русалку». Блондинка продолжала стоять на лесенке, возвышаясь над мостками по пояс. Вода тонкими струйками стекала с розовых сосков прямо к берцам Николая.
– Товарищ капитан, у вас ножика не найдется? А то письмо какое-то плавает… Вдруг кораблекрушение произошло или люди на необитаемом острове оказались. Надо как-то посмотреть. Не поможете? – попросила блондинка, игриво поводя глазами.
Не то чтобы ей хотелось соблазнить капитана. Она понимала, что «мясо» привезли к генеральскому столу и все остальные присутствуют здесь только в качестве обслуги. Просто молодость заставляла ее делать глупости. Три другие «русалки» уже прошлепали босыми ногами по настилу и стояли за капитаном.
Кошкин даже не смутился, словно по нескольку раз на дню общался с голыми красотками.
– Можно и помочь, – он вынул из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием и, разрезав бутылку, развернул бумажную трубку.
– Ну, и что там за послание? – заинтригованно поинтересовалась блондинка.
Три другие девицы уже заглядывали из-за плеча капитана в лист формата А4. Послание было выполнено уже в традиционной для здешних мест технике – вырезанные из газетных заголовков буквы, наклеенные на бумагу: «МОЧАЛКИ БЕГИТЕ ДОМОЙ ГЕНЕРАЛАМ КАПУТ».
Блондинка, округлив глаза, смотрела на капитана, на время даже позабыв, что она голая.
– Это как, бежать домой? – спросила она дрогнувшим голосом.
– Это кому? Это кто мочалки? – послышались девичьи голоса за спиной у Кошкина.
– Не знаю. Что написано, то и прочитал, – бесстрастно доложил капитан. – Еще вопросы есть?..
Тем временем в бане разговор подходил к концу.
– …Ну, в общем, вот и все, – подытожил то, что было сказано генералами, Рубинов. – Как говорится, мы свои карты открыли.
Признание генералам далось нелегко – не очень-то просто рассказывать о задуманном коррупционном преступлении. Поэтому все подавалось исключительно как забота о военнослужащих. Мол, никому хуже не станет, все останутся довольны. Ну, а то, что и отцам-генералам кое-что перепадет, так это же сам бог велел, по-другому не бывает.
Рубинов прозрачно намекал, что и над ним есть начальство, которому следует дать откат. За время разговора с Лариным генералы несколько раз переходили из парилки к столу во «фригидарии» и возвращались. Андрей ненавязчиво придерживал загипсованную правую руку левой на уровне груди и надеялся, что неприхотливой миниатюрной видеокамере не повредит жара в парилке. Именно поэтому он настоял на режиме сауны, а не русской парной. Наконец последнее слово Рубиновым было сказано. Генералы смотрели на Андрея, ожидая решения.
– Все, что я слышал, – произнес Ларин, – на восемьдесят процентов лирика. А я человек конкретный и привык мыслить бизнес-схемами. Задумка у вас неплохая. Отбросим все лишнее и получим в сухом остатке то, что произойдет. Вот что я понял… если понял неправильно, вы меня поправьте. Министерство обороны выделило двадцать пять миллионов евро для жилья военнослужащим в гарнизоне Первомайский.
Рубинов кивнул: