– Тут ты не одинок, – тяжело вздохнула Даша. – Мне он тоже не нравится. Нудный и надоедливый. И никак не отвяжется…
– Можно поспособствовать… – как бы между прочим заметил Максим.
– Вот как раз этого и не надо, – встрепенулась Даша. – Тебе не надоело геройствовать? Что ты там, на месте происшествия, выкинул? Весь город гудит!
Максим, присаживаясь на освобожденное Юрьевым место, лишь плечами пожал – дескать, знать ничего не знаю.
– Давай-давай, рассказывай! – Даша фыркнула. – На тебя, кстати, девочка из района рапорт написала. «Вел себя неадекватно, вмешивался в работу следователя на месте происшествия, оскорблял…»
– Я думаю, она несколько преувеличивает, – осторожно заметил Оболенский.
– Между прочим, прокурор дал команду возбудить в отношении тебя уголовное дело. По факту покушения на представителя властных структур. Говорят, ты там этого депутата чуть не убил.
– Но не убил же… А остальное – ерунда.
– Ерунда не ерунда, а вот «закрыть» тебя, Максим, могут, – на это вполне серьезно произнесла Даша. – И что тогда мне делать?
– Жить, – развел руками Оболенский. – Просто жить. Так же, как жила до моего появления. Ты мне ничего не должна…
– Дурак! – в сердцах выкрикнула Даша. – Дурак бесчувственный! Как ты можешь!
Она вскочила с места. Несколько секунд смотрела на сидящего Максима, потом резко развернулась и отошла к окну. Понимая, что несколько перегнул палку, Оболенский тоже встал. Обойдя стол, приблизился к Даше сзади, положил ей руки на плечи, приобнял… – Она сначала попыталась стряхнуть его руки, но после нескольких безуспешных попыток успокоилась. А Максим тихо шептал ей, почти касаясь губами ушка:
– Поверь, если я поступил именно так, значит, иначе поступить просто не мог. Не было у меня такой возможности. Есть такие долги, какие мы отдаем всю жизнь. И не стоим за ценой.
– Кто она тебе? – так же тихо спросила Даша.
– Она… – Максим на мгновение задумался. – Просто хороший человек. Очень хороший. А какие она пекла пирожки! Ум-м…
– Ты так хорошо ее знал?
– Я дружил с ее сыном, еще в школе. Прозвучит, конечно, несколько напыщенно, но только ее тепла и заботы хватало нам обоим. Она была душевно щедрым и очень добрым человеком. Знаешь, даже страшно вот так говорить – была…
– И что ты будешь делать? Тебя ведь отстранили…
– Это ровным счетом ничего не меняет, – спокойно ответил Максим. – Не
Юрьев шел по пустому гулкому коридору областной прокуратуры.