— Вам же объяснили, что майор Михаил Иглов в данный момент выполняет ответственное задание. По последним сведениям он находится в безопасности. Вам же лучше немного подождать. Отдохните, навестите родителей, в конце концов. И, очень вас прошу. — Он выделил голосом последнее предложение. — Перестаньте изображать Евлампию Романову.
— Кого? — Не поняла я.
— Вот-вот. — Засмеялся он. — Почитайте на досуге. Или, на худой конец, просто посмотрите на DVD. Говорят, она очень популярна у вас в Америке.
— Где Михаил? — Я уперла кулаки в стол.
Дверь бесшумно распахнулась и он приказал возникшим за спиной давешним добрым молодцам.
— Уведите.
— Как уведите!? — В негодовании от столь бессовестного, без суда и следствия, попрания моих гражданских прав, завопила я. — В чём меня обвиняют?
— То есть, проводите. — Досадливо поправился он.
И мне показалось, что на мордах у всех троих явно проступило сожаление.
— До свидания. — Насмешливо сказал тот, что сидел рядом с водителем.
Шофёр промолчал.
— Прощайте! — Гордо вскинула голову я и зашагала к подъезду.
— Маша! — Позвал он, едва взялась за ручку двери.
— Что? — Обернулась я.
— Не лезь ты в это дело. — Подбежав, тихо посоветовал он. — Твоего сейчас нет в России. Так что, в самом деле, возвращайся на какое-то время в свою Северную Дакоту.
— Я подумаю над вашим предложением. — Надеясь, что он не заметит неискренности, пообещала я.
— А-а! — Махнул он. И, уже дойдя до машины, крикнул. — Дура!
На душе сразу стало как-то легче. Словно этим, произнесённым в сердцах оскорблением, представитель власти давал индульгенцию на все опрометчиво-отчаянные поступки и наивные глупости, что предстояло совершить. А, может, «память предков» сидящая в каждой русской женщине, благодарно отозвалась на привычное обращение. Невольно поднимая тонус до необходимого уровня, и заверяя подсознание что «всё в порядке»?
«Раз уж забеспокоились, значит, действую в верном направлении». — Со свойственной всем представительницам прекрасного пола способностью к дедукции, рассуждала я. — «Эрго»?
Тут логика начинала буксовать, а на первый план выступали эмоции. Как правило, тут я ненадолго давала волю слезам. И, всплакнув и полюбовавшись в зеркало на опухшие зенки, вновь начинала ломать голову. Та, бедная, послушно реагировала на титанические усилия, отзываясь тупой болью. Но — увы! — и только. Это были все достижения. И, приняв таблетку и запив кружкой крепчайшего кофе, я заходила на очередной виток.
ebooksa