Расстрельщик

– Извини, – еще раз пробормотал он, и его растерянность была совершенно искренней.

– Мне жить не хочется, – сказал Тихомиров и поднял голову.

В его глазах действительно не было жизни. По щекам катились крупные слезы. Достал из кобуры пистолет и положил перед собой на стол.

– Я только вчера получил оружие. И вечером хотел застрелиться.

Мог бы запросто это сделать. Ведь напился в стельку.

– Только мысли о сыне меня удержали. Пропадет без меня. Сломают. Съедят.

У него был взгляд одержимого. Корнеев опустил глаза.

Они очень скоро допили водку. Корнеев старательно подливал собутыльнику, обделяя себя. Тихомирова совсем развезло. Он охотно рассказывал о себе. Поведал о долге в пять тысяч долларов. Это Корнеев и так знал. Рассказал, что никак не мог найти деньги. И это Корнееву было известно. А вот дальше начались новости. Деньги Тихомиров в конце концов получил. Нашелся добрый человек, который его выручил, – Молотов. Когда Тихомиров рассказывал об этом, у него горели глаза. На Молотова он, похоже, готов был молиться. Все это укладывалось в выстроенную Корнеевым схему. Молотов приставил к нему Тихомирова для слежки. Более надежного и преданного филера ему сейчас не сыскать.

– Да, Молотов – это человек, – на всякий случай поддакнул Корнеев.

Тихомиров, хотя и был нетрезв, все-таки уловил некое несоответствие и долго, подозрительно вглядывался в лицо собеседника. Еще бы ему не удивляться. Ведь Молотов приставил его к Корнееву и при этом наверняка дал понять, что Корнеев – человек ненадежный. А этот ненадежный сидит и нахваливает Молотова.

– Он мне сразу понравился, – упрямо гнул свое Корнеев. – Мужик что надо.

– Да, – кивнул наконец Тихомиров. – Таких больше не сыскать.

– А Базылев похуже был?

– Почему – был? – удивился Тихомиров.

– Сейчас-то он не появляется, – проявил осторожность Корнеев.

– И без него неплохо. Помяни мое слово – нашим хозяином будет Молотов.

Сам Корнеев в этом ни секунды не сомневался. Но на всякий случай проявил неосведомленность:

– А Базылев?

– Базылев – не хозяин, – сказал Тихомиров.

Ему это казалось достаточным объяснением.