– Может быть, на этих машинах не ездит сам Проскуров? – неуверенно высказал предположение Хамза.
– Он ездит, – покачал головой Китайгородцев. – Я видел.
По предложению Китайгородцева список автомобилей показали Проскурову в надежде, что тот сумеет определить, по какой причине два автомобиля из списка вычеркнули. Проскуров объяснения не нашел. Тогда список предъявили Алексею Алексеевичу, но не стали посвящать его в подробности происходящего, а сформулировали вопрос в общей форме:
– Это список автомобилей из гаража Сергея Алексеевича Проскурова. Предположим, два вот этих автомобиля будут исключены из списка. Вопрос: «Почему именно они?»
Котелков долго раздумывал, но ему эта головоломка оказалась не по зубам.
– Тебе Баранов показывал перечень мероприятий по Мурому? – спросил Хамза.
– Показывал, – ответил Китайгородцев.
– Замечания у тебя есть?
– Замечаний у меня нет.
– Баранов мне сказал, что ты посоветовал ему перевести из Мурома кого-то из обслуги, – произнес Хамза и посмотрел вопросительно.
Китайгородцев мысленно чертыхнулся. Баранов бессовестно прикрылся им. И даже не предупредил.
– Да, – сказал Китайгородцев, на ходу сооружая более-менее правдоподобную версию. – В Муроме нужен хороший повар, вы в курсе…
Хамза кивнул на всякий случай, потому что как же может шеф быть не в курсе.
– А женщина, которая готовит там сейчас, остается не у дел, – продолжал Китайгородцев. – Вот ее и надо сюда перевести. Она с детьми ладит хорошо и будет здесь Виктории помогать. А просто уволить ее нельзя, Проскуров со своими людьми неохотно расстается, и не надо бы его сейчас лишний раз дразнить.
– Не надо! – поддержал собеседника Хамза.
Китайгородцев понял, что вывернулся.
На всякий случай Китайгородцев продолжал отслеживать подробности жизни Пети-Pedro в Интернете. Какая-то девушка, скрывавшаяся под ником Swiss’да, вступила с Петей в переписку. Она писала:
«Самоубийство не может быть местью кому-то, потому что месть – это не самое красивое чувство и уж точно не самое достойное из всех, а самоубийство – это такой серьезный шаг, самый главный в жизни шаг, это настоящий поступок, потому что после самоубийства уже нет жизни, ничего нет, самоубийством человек самостоятельно завершает свой жизненный путь, и этот главный поступок своей жизни человек не имеет права сделать под влиянием чувств недостойных или причин малозначимых. Нельзя делать этого из чувства мести. Или назло кому-то. Или только потому, что у тебя плохое настроение. Нельзя свою жизнь продать за пятаки. Нельзя так себя не уважать».
Петя огрызнулся по-мальчишески неуверенно, сообщив своей собеседнице, что он себя очень даже уважает.
Проницательная Swiss’да в следующем своем послании предположила, что у Pedro есть персональный враг.